Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
39 
Надеюсь, он мне приснился!
Однако нет — вот последний звонок. Я нажал на вызов, собираясь перезвонить и извиниться за это безобразие. Позвонил несколько раз, но трубку никто не брал.
Что со мной творилось? Похоже на то, что было прошлой весной, когда я начал превращаться в змея, — но при этом другое.
Может, я чего-то нанюхался в его лесу? Или это пыльца Анхеля виновата?
Случившееся очень меня, мягко говоря, расстроило. Но вот какое дело — одновременно я словно наблюдал со стороны за чувствами, холодно и равнодушно анализируя их. Какое-то раздвоение личности…
«Следующий этап превращения, — шепнул внутренний голос. — Помнишь встречу с Ленкой в институте? Так это то же самое. Просто в тебе отмирает человек…»
Ерунда, решительно возразил я внутреннему голосу. Тогда с Ленкой вышло скорее курьезно. А с мамой совсем уже не смешно.
Кстати, еще же был папа…
В первый момент я не смог вспомнить ни его лица, ни имени.
Вот тогда я испугался совсем. Вскочил и громко сказал:
— Васька!
Перед глазами сразу возникла милая рожица. На душе потеплело. Ну слава богу. Хоть это слово смысл не потеряло.
Глава 10
ВСЕ ДАЛЬШЕ И ДАЛЬШЕ
После таких жутких дел у меня, как и следовало ожидать, начался откат в сторону человечности. На следующий день, кое-как помирившись с мамой, я позвонил Кире, которого тоже не видал с лета, и договорился о встрече. С одной целью — доказать себе и всем людям в лице Кири, что я все еще один из них.
— Куда пойдем? — спросил не подозревающий о своей высокой миссии друг детства.
— Не знаю… Пройдемся? — предложил я.
— Где?
— Ну… за город слета… съездим?
— В такую погоду? — хмыкнул Киря. — Ты в окно-то выглядываешь иногда?
Я взглянул в окно. Увидел там нечто вроде серого экрана выключенного телевизора, с которого давно не протирали пыль. Иррационально захотелось нашарить пульт, нажать на «вкл» и найти канал, по которому показывают зеленый лес чужого мира, край которого расплывается в голубой дымке у горизонта…
— Давай я лучше к тебе заскочу, — предложил Киря.
Я огляделся и скривился:
— Да ну, в квартире сидеть противно. Я тут задыхаюсь…
— С каких это пор?
Я испугался, что спалился:
— Ладно, можно и в квартире. Прилетай… Гм… У меня тут еда есть!
— Еда? — переспросил Киря, теперь уже точно с подозрением. — Леха, у тебя же отродясь никакой еды в доме не бывало! Подружку завел, что ли?
Я мысленно обругал себя. Какой черт меня потянул сболтнуть про обед?
— Нет никакой подружки. Просто… Все люди меняются, — ответил я извиняющимся тоном. — Я последнее время довольно сильно изменился…
— Это уж точно, — проворчал друг детства. — И неудивительно, после того, что с тобой было весной. Как жив остался, лично мне до сих пор непонятно…
Я саркастически ухмыльнулся в трубку. По моему глубокому убеждению, Киря счел личным оскорблением, что я не помер от лейкоза, а более того, чудом взял и поправился, тем самым плюнув ему в душу как диагносту.
— Погоди, еще и не то увидишь, — посулил я ему. — Глаза на лоб полезут!
В общем-то, просто так сказал, чтобы его подколоть. Однако оказалось — не соврал.
Несколько часов спустя Киря застыл на пороге комнаты, и глаза у него распахнулись раза в два шире, чем обычно.
— Что это?!
— Да так, прибрался, — скромно сказал я. — Ну как тебе моя перепланировочка?
Киря сглотнул:
— Своеобразно…
— Правда, стало светлее, уютнее? — спросил я, смутно подозревая, что снова где-то накосячил.
По-моему, так теперь в квартире хоть стало возможно жить без отвращения. Все книги и журналы с пола я стащил в большую груду в дальнем углу комнаты и присыпал свежей землей, которую натаскал с газона. Теперь в комнате пахло не старой целлюлозой и пылью, а свежей хвоей и можжевельником, ветками которого я для эстетики прикрыл кучу земли. На подоконник поставил несколько банок с сырой размоченной землей, в них воткнул еще сосновых веток. Зачем? Сам не знал. Авокадо я передвинул к окну, поближе к свету. Думал, ему понравится, но вид у дерева был не счастливый, а несколько скукоженный. Возможно, от холода — все окна были открыты настежь. В комнате стало пусто, холодно, зелено.
39 
