очень нудно 
51 
– Да выпей ты, – сердобольно взглянула на него Нюра, – давай! Думаешь, гаишники унюхают?
Танин вяло пожал плечами, но потом, решив, что делу сто граммов не помешают, наполнил свой стаканчик.
– Вот и ладушки, – Нюра обрадованно подняла свой. – За то, чтобы наши желания обалдевали от наших возможностей, – скороговоркой произнесла она и одним махом опрокинула содержимое стаканчика в желудок.
Медленно опустив посуду, она протяжно выдохнула, неторопливо поднесла к крупному носу черную корку и со свистом втянула ноздрями воздух. Потом наколола на вилку кусок соленого огурца и с аппетитом захрустела им.
– Вовремя ты объявился, соколик. – Нюра принялась за кушанье, лежавшее на тарелке, и продолжала говорить с набитым ртом. – Я уж собиралась за помощью бежать. Говоришь, Володькой тебя кличут?
– Владимиром, – кивнул Китаец и тоже опорожнил стакан.
Водка оказалась теплой, но вполне приличной.
– А зачем тебе Сережка понадобился? – Нюра оторвалась от тарелки и сама наполнила стаканы.
– Меня к нему просил один его знакомый заехать, – тут же выдал свою версию Китаец, – Сергей ему кое-что задолжал.
– Задолжал? – Нюра недоверчиво покосилась на Китайца. – Кажется, ты говорил что-то насчет работы? Да и не похоже это на него. Одевается он похлеще тебя, соколик. А духан от него, как от парфюмерного магазина. На кухню выйдет, так картошка у меня потом два дня запах держит. В общем, не мужик, а бл… какая-то…
Она положила вилку и суетливо перекрестилась.
– Да и звонят ему все бабы одни. Из мужиков ты первый, – она потянулась к стаканчику. – Ну, родной, давай за любовь.
Она, не чокаясь, отправила содержимое второго стаканчика вдогонку за первым. Движения ее были размеренными и неторопливыми. Все повторилось в том же порядке: корочка хлеба, кружок соленого огурчика. Правда, на свою тарелку она теперь добавила еще кильку, которую сгребла с блюдца и, перемешав все это, с аппетитом принялась уплетать.
– Ты что какой серьезный, Владимир? – весело поглядывая на Китайца, спросила она. – Не болеешь?
– Нет, Нюра, здоровьем Бог не обидел. – Он отпил полстакана и поставил на стол.
Позавидовав уплетающей за обе щеки Нюре, которая вовсю хрустела огурцами, тоже наколол на вилку колечко и отправил в рот.
– Замечательные огурцы, – не лукавя, похвалил он.
– Мать солит в деревне, – снова начала объяснять довольная Нюра. – Засол бочковой, таких огурчиков сейчас поискать. Она и садит сама, и солит. Мать у меня золотая. Золото, а не мать.
– А когда твой сосед обычно дома появляется? – спросил Китаец, дождавшись, пока она закончит возносить хвалу маме и ее огурцам.
– Да он обычно к вечеру куда-то намыливается и всю ночь его нету. А днем отсыпается. Я его несколько раз выспрашивала, где он работает, ну, во дворе-то меня пытают, а он отшучивается все, говорит, вторая смена, вторая смена. А я чувствую, что никакая это не вторая смена, – понизила голос Нюра, наклоняясь к Китайцу, хотя нужды в этом не было, в квартире они были одни.
Он сделал вид, что жутко заинтересовался.
– Да какая там, к черту, вторая смена, – Нюра перешла на шепот, – это ночная смена.
Китаец облокотился на спинку стула, достал сигареты и закурил.
– Дай-ка сигаретку. – Спиртное уже ударило Нюре в голову, и она стала более развязной.
– Угощайся, – Танин пододвинул ей пачку, дождался, пока она достанет сигарету, и поднес зажигалку.
Нюра пододвинула поближе к нему консервную банку, служившую пепельницей. В это время в коридоре зазвонил телефон. Нюра неохотно поднялась и пошлепала к двери.
– Если это Сергей, – вдогонку ей сказал Китаец, – не говори, что его ждут, я хочу сделать ему сюрприз.
– Да он никогда мне не звонит, – ответила Нюра, – это небось снова его подружки по объявлению.
«Подружки по объявлению», – пробормотал Китаец. Что-то в этом Сергее настораживало его. Конечно, то, что его телефон оказался в записных книжках у Петрушенко и у Саши, могло быть чистой случайностью, но что-то подсказывало Китайцу, что он медленно, но верно приближается к цели. Нюра за дверью втолковывала кому-то, что правильно, звонить нужно с утра, просто Сергей куда-то отошел по срочным делам, что она – соседка и ей некогда разговаривать, потому что у нее важные гости. Наконец она положила трубку и вошла в комнату.
– Что же ты не наливаешь, Вольдемар, – игриво произнесла она, – не ухаживаешь за дамой?
51 
