очень нудно 
48 
– Ни во что, – слабым голосом произнесла она. Если себя еще можно было убедить в том, что Вовчик либо выдумал все, либо сгустил краски, то слова Писаренкова, которому Ада верила на сто процентов, хмурая галочка меж его бровей, слишком серьезный, даже суровый тон, каким он разговаривал с ней, окончательно убедили в том, что дело – табак. Не стоит отмахиваться от предупреждений. Лучшее доказательство нависшей угрозы – видимое беспокойство непробиваемого Писаренкова.
– В секту я не вступала, никаких особых ценностей в последнее время не получала…
– Ок, – кивнул немногословный Сергей, – как бы там ни было, будь чрезвычайно осторожна. Особенно с незнакомыми или внезапно появившимися из прошлого людьми. Мотивы могут быть любыми: от наживы до мести.
– Сереж… – перебила его Ада. – Там во дворе остался один странный человек, который меня преследует второй день.
– Где? – мгновенно подобрался Писаренков. – Погоди, посиди тут. Я сейчас.
Он вышел, но уже через пару минут вернулся назад.
– Никого там нет.
– Значит, ушел, – вздохнула Ада с облегчением.
– Что за человек?
– Даже не знаю, как тебе сказать… Я его за городского сумасшедшего приняла.
Она рассказала Сергею о «фрике».
– Ясно. Возьму на заметку. Как я уже сказал, ты должна быть осторожна. Кстати, сегодня с утра мне Борис звонил.
– Борис? – встрепенулась Ада. С языка чуть было не сорвалось сожаление о том, что позвонил он не ей.
– Как он долетел?
– Хорошо. Но речь не об этом. Борис попросил меня приглядеть за тобой: что-то его встревожило. Ты не сказала, но он понял, что ты напугана. И я пообещал. Но пока не сказал ему о твоей просьбе и об этих подозрительных самоубийствах твоих знакомых.
– Спасибо.
– Ты с ним говорила об этом?
– Нет. Зачем? – с деланым удивлением вскинула Ада брови. – Какое отношение имеет моя частная жизнь к работе?
Сергей посмотрел на нее таким взглядом, что Ада устыдилась. Конечно, он прекрасно знает о ее совсем не рабочих отношениях с главным боссом, хотя ни разу и намеком не дал понять, что для него это не секрет. Уж для кого-кого, но не для него.
– От твоего благополучия зависит и благополучие предприятия, – отговорился дежурно-пафосной фразой Писаренков. – Вернемся к делу. Мои люди перебирают варианты того, что могло вас, то есть тебя и погибших девушек, объединять. Интернат – раз…
«Ночь… Та ночь», – чуть не воскликнула Ада, но промолчала. Ей вспомнились ее рисунки, на которых она пыталась изобразить то ли свои страхи, то ли то, что случилось той ночью. Чаша, дым, страшное лицо, сломанные куклы… Попробуй разгадать этот ребус!
– Поэтому решили собирать информацию с интерната… – доносился до нее откуда-то издалека голос Сергея, обрывочно, едва различимо, словно сквозь густую метель. Она чувствовала себя оглушенной и явной тревогой Сергея, и звонком Бориса. Ей было приятно, что он за нее беспокоится, но обидно, что не перезвонил, хотя бы из вежливости. Может, и тревога за ее благополучие была вызвана лишь тем, что ему невыгодно терять неплохо справляющегося с делами руководителя столичного филиала. Как знать… От Бориса можно ожидать и этого.
– Ада, ты меня слушаешь? – строго спросил Писаренков. Тут, в своем кабинете, начальником был он, а не Ада, особенно в свете этой ситуации. Подчиняться надлежало уже ей.
– Слушаю, – ответила она и постаралась сосредоточиться. – Давай, Сереж, что там у тебя?
– История усадьбы. Решили начать с нее.
– Зачем? – удивилась девушка.
– Положено. Может, всплывет какая-то ценность, за которой охотится тот, кто расправился с бывшими воспитанницами. Если брать во внимание версию о замаскированных под суициды убийствах.
– У меня никаких ценностей из усадьбы нет.
– Может, и нет, а может, и есть, но ты сама об этом не догадываешься. Слушай меня и думай, – нравоучительно произнес Писаренков.
Он долго зачитывал историю усадьбы: в каком году была построена, по чьему заказу, какие направления и кем были использованы в архитектуре, кому перешла по наследству и так далее. Ада скучала, но не перебивала Сергея, зная, что тот очень не любит этого: если он считает, что информация может быть полезной, не пропустит ее. Ада делала внимательный, сосредоточенный вид и даже помечала себе на листочке, как прилежная ученица на уроке истории, важные даты. Она узнала, что история усадьбы прослеживается вплоть до шестнадцатого века, что в писцовых книгах упоминается принадлежность села, которое тогда именовалось Любовкой, и усадьбы оружничьему Ивана Грозного, имя которого в записях не сохранилось. Затем, в смутные времена, владения отошли князьям Куропаткиным, и именно в это время усадьба претерпела изменения, которые сохранились до наших дней. Куропаткины владели поместьем до середины восемнадцатого века, но затем вновь произошла смена владельцев: усадьбу продали купцу Голышкину. Новый хозяин устроил на месте винокуренный завод, что привело к гибели части интерьеров в главном здании.
48 
