95 
Он не чувствовал под собой ног, хотя они были тяжелые и непослушные. Его плоть точно подверглась анестезии, хотя разум и чувства работали ослепительно остро.
«Я убью его, — думал Вадим. — Этот сопляк ненавидит меня с самого детства. Я делал вид, что не замечаю этого. Сколько можно?.. Наверное, она стала очень красива. Ей теперь двадцать девять… Идиот, как он не может понять, что эта женщина не для него? Что у них может быть общего? Она такая темпераментная, чувственная, нежная, а он… Салага неотесанный! Да неужели Мария-Елена могла пустить этого хлюпика к себе в постель?..»
Он стиснул кулаки и ускорил шаг.
«Может, на Степной, двадцать восемь, теперь живет другая женщина? Ведь с тех пор прошло двенадцать с половиной лет… За все эти годы я ни разу не поинтересовался, что с Марией-Еленой. Я даже не знал, жива ли она. Конечно, она жива! — Вадим поскользнулся и с трудом сумел устоять на ногах. — Если бы с ней что-то случилось, я бы наверняка почувствовал. Все эти годы я жил только потому, что надеялся увидеть ее. Хоть и боялся признаться себе в этом. Да, да, я очень хотел увидеть Марию-Елену — особенно остро я ощутил это в Афгане. И если бы я не стал калекой, я бы обязательно отыскал Марию-Елену…»
Он увидел ее дом, над крышей которого завис ковш Большой Медведицы, и понял, что вот-вот потеряет сознание. Схватился за штакетину забора и попытался прийти в себя.
Все до одного окна в доме были освещены, но шторы были задернуты, и Вадим мог видеть лишь мелькавшие за ними тени. Казалось, в доме очень многолюдно, особенно в той его комнате, где, как он помнил, жила когда-то Мария-Елена.
Потом он услыхал визг шин и увидел резко затормозившую возле дома машину «скорой помощи». Из нее вышли двое с носилками, взбежали по ступенькам на освещенную веранду.
«С ней что-то случилось! — мелькнуло в голове у Вадима. — А я тут стою. Я должен знать, что с ней случилось, помочь ей…»
Он сделал шаг в сторону калитки и вдруг увидел ее. Нет, он не мог ошибиться — это была Мария-Елена. Она отдернула край шторы и, приложив ладони к стеклу, выглянула на улицу.
Его рука потянулась к звонку. Палец нажал на кнопку и словно к ней прирос. Мария-Елена вышла на крыльцо. Она была в платье с короткими рукавами и босая. Он хотел крикнуть ей, чтоб она не спускалась вниз со ступенек — там лежал снег. Губы отказались ему повиноваться. Она шла ему навстречу и улыбалась. А он все глубже и глубже проваливался в какой-то вязкий мрак, окутывавший его мягким непроницаемым коконом.
— Положение критическое, — сказал врач, снимая марлевую маску. — Мы сделали все, что в наших силах. Остается уповать только на Бога. У него есть родственники?
— Не знаю. Должны быть, — пролепетала Муся. — Кажется, у него были жена и сын. Я не видела его больше двенадцати лет. И не знаю, где он теперь живет. Я только знаю, что его зовут Вадим. Вадим Соколов.
— Больному требуется уход и дорогие лекарства. Сами понимаете, на медицину сейчас выделяют сущие гроши. Разумеется, мы оказали всю необходимую помощь, однако в дальнейшем, если все будет хорошо, ему придется пройти курс интенсивной терапии.
— Я могу дежурить возле него. Тем более я плохо сплю по ночам. Что касается лекарств, вы только скажите, какие нужны. Я готова заплатить любые деньги.
Врач посмотрел на нее недоверчиво.
— Но он может пролежать в больнице месяц, два и даже больше. Хотя, вполне возможно, не сегодня-завтра он умрет. В его возрасте инсульт либо проходит почти бесследно, либо имеет летальный исход.
— Он будет жить. Вот увидите, — сказала Муся с уверенностью. — Мне можно его увидеть?
— Думаю, что да. Но он без сознания. Это еще счастье, что возле вашего дома оказалась «скорая» — в таком случае дорога, что называется, каждая секунда.
— Это я, — сказала Муся, присаживаясь на табурет возле высокой койки, на которой лежал совсем незнакомый ей человек, весь в сложной паутине шлангов и проводков. Она знала, что это Вадим, ее Вадим — она сама узнала его там, в снегу возле калитки, когда вышла вслед за санитарами, уносящими носилки с Алешей. Теперь она не могла в это поверить. — С тобой все будет в порядке. Но почему ты не приехал раньше? Я ждала тебя чуть ли не до самой последней минуты, а потом появился Алеша… И я перестала тебя ждать. Я не могу любить вас обоих сразу. Ты меня слышишь?
95 
