23 
— Дело хозяйское. — У бабушки был уставший голос. — Ладно, пошла спать.
— Нет, постой! Ты должна знать, кто это был. Не то я открою окно и крикну об этом на всю улицу! Борис Моисеевич, вот кто у меня был. Слыхала о таком? Думаешь, зря я у тебя про черную икру и балычок спросила?
— Это директор гастронома, что ли? Ты в своем уме, Маргарита? Его Софа тебе глаза кислотой выжжет.
— Слабо, — Марго хихикнула. — Не ожидала небось, что твоя младшая дочка такую шишку с ветки сорвет? А теперь ступай спать. Хорошо, Женьки нет — не то бы сейчас вдвоем мне в волосы вцепились. Дружная семейка, ничего не скажешь.
— А где она? — упавшим вдруг голосом спросила бабушка. — Маргарита, тебе известно, где твоя сестра?
— Не надо мелодраматизма. От смешения жанров за версту разит прокисшим борщом.
— Выкормила себе на горе двух сучек. Хоть бы об Асе подумали. У девочки вся жизнь впереди.
— Женька о ней день и ночь думает. Уже, похоже, крыша поехала. Но твой новый зять, будем надеяться, оправдает надежды благородной семейки.
— Всегда все узнаю последней. Бедная Ася.
— Это еще почему? Наконец-то у нее будет отец.
Я не разобрала, что сказала бабушка. Вскоре мимо моей двери прошлепали ее тяжелые шаги. Скрипнула дверь в столовую. Судя по всему, бабушка решила подышать воздухом в саду.
Я снова заснула.
* * *
— Что ты делала в общаге? Как ты можешь ходить в этот вертеп? Принесешь домой какую-нибудь гадость!
Я никогда не видела маму такой разъяренной. Даже присутствие дедушки Егора и меня ее не сдерживало.
— Если и принесу, с тобой не поделюсь.
Марго с невозмутимым видом гладила платье. Она была в широкой розовой юбке с оборками и лифчике. На улице стояла умопомрачительная жара.
— Нет, ты отвечай! У тебя там что, знакомые есть? Да как ты можешь водиться с людьми подобного уровня? Они же бескультурные свиньи и…
— Мы все свиньи, — невозмутимым тоном изрекла Марго. — Рано или поздно нас тянет к одному корыту. Всех без исключения.
— Как ты смеешь так говорить? Хочешь сказать, я такая, как ты?
Мама чуть ли не с кулаками наскакивала на Марго. Дедушка Егор взирал на эту сцену с нескрываемым интересом. Даже про свой пасьянс забыл.
— Не бесись. Я ведь о тебе молчу. А то могу и сказать.
Марго посмотрела на маму с сожалением.
— Саша, пойди погуляй, — наконец вспомнила про меня мама. — Мы с твоей тетей можем наговорить друг другу лишнего. Дядя Егор, извини нас…
— Пускай остаются. — Марго припечатала утюгом платье. — Я не собираюсь говорить ничего лишнего.
— Но это не для чужих…
— Они не чужие. Если хочешь знать правду, у меня в общаге любовник. По-вашему с Варечкой — жених. Или ты предпочитаешь, чтобы твоя младшая сестра старой девой умерла?
Марго поставила утюг на край доски и приложила к себе платье. Я обожала это ее платье из французского трикотажа. Увы, у него был фасон, облегающий фигуру, и оно болталось на мне как на вешалке.
— Тебе это не грозит. Ритка, прошу тебя, будь с этим делом поосторожнее.
— С каким делом?
Марго подняла голову и с искренним удивлением посмотрела на мать.
— Не прикидывайся. Сейчас какие только болезни не ходят.
— Например?
Она продолжала смотреть на маму. Та вдруг опустила глаза.
— Ну, я даже толком не знаю. Я прочитала в газете, что врачи-венерологи обеспокоены вспышкой в городе кожных и прочих заболеваний.
Марго присвистнула.
— Этот подарочек можно и в супружеской постельке заработать. Правда, дядя Егор?
— Хм, вот уж не знаю. — Вопрос застал его врасплох. — Я уже далеко не молодой человек, ну, а во времена моей молодости мы про такие страсти и слыхом не слыхивали. Да у нас просто времени не было на чужих женщин. Своим женам и то мало внимания уделяли.
— Рита, ну как ты можешь якшаться с этой ужасной публикой? — не унималась мама.
— А ты?
Марго вылезла из юбки и стала надевать свое узкое оранжевое платье на длинной молнии сзади.
— Сашка, застегни, — велела она, повернувшись ко мне спиной. — Да, я у тебя спрашиваю, наша советская Артемида, как ты можешь принимать всерьез тех, кто эту публику развлекает?
Раздался звонкий хлопок. Я не видела, как это произошло, но уже в следующую секунду поняла, что мама залепила Марго пощечину.
23 
