Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
66 
— Вполне приличный зал. Где Степан? Степан!
Степан где-то действительно сгинул и не отвечал. Человек на сцене опять запел.
— Ты его видишь? — прошептал, обращаясь к Андрюше Кошакову, Лобанов.
Он долго собирался с духом, чтобы заговорить. Он долго уговаривал себя, что никого не видит — просто перетрудился. Да и вообще — он человек впечатлительный. Мало спал, много фантазировал, да тут еще изнурительные занятия по сцендвижению и прочее. Сидишь в новолуние в Народном доме — мало ли что почудится.
— Ты его видишь?
— Кого? — уточнил у приятеля Кошаков.
— Шаляпина…
Кошаков сказал:
— Знаешь, я думал, мне это кажется.
Человек прекратил петь и широченными шагами пересек сцену. Теперь он нависал прямо над студентами.
— Это еще что такое? — загремел он.
Кошаков выпрямился и поклонился, подражая кому-то из героев исторического кинофильма.
— Андрей Кошаков, студент.
— Что вы тут делаете? — негодовал человек. Он то и дело оборачивался, размахивая шубой, точно темными крыльями падшего Демона, и тщетно взывал: — Степан!
— Поклонники вашего таланта, Федор Иванович! — отчеканил Кошаков и протянул ему сорванные с клумбы анютины глазки.
— Поклонники? Я вам что, балерина, что вы пробираетесь в кулисы по ночам? — грохотал Шаляпин. — Что это за метелка для стряхивания пыли? У горнишной украли?
— Ну что вы, Федор Иванович! Это — призрак бриллиантов. За неимением оных — преподносим цветы.
Шаляпин расхохотался.
— Ладно, оставайтесь пока… А после — съездимте в трактир, хорошо? Только вы за меня заплатите, а то у меня всего три рубля…
И стремительно вернулся к роялю.
Кошаков ошеломленно нюхал анютины глазки. Лобанов тер лоб и тщился отложить в сокровищнице своей души каждое из текущих неповторимых мгновений. Он хорошо отдавал себя отчет в том, что присутствует при потрясающем событии.
Что касается Филькина, то — как выяснилось ближе к утру, — он давно уже был без сознания.
Грезы любви
День воздушно-десантных войск всегда сопровождался наплывом в Александровский парк большого количества нетрезвых чужаков. Вообще-то обстановка здесь исключительно мирная, так что и драк почти не случается, но все равно чужаки нередко оказываются весьма неприятными людьми. Они занимают все скамейки, громко поют под караоке песни о Гибели, Смерти, Битве с Врагом, Одиночестве, Крови и Ответственности Командира. С ними приходят и девушки в голубых беретах, которыми наделяют их крепкие парни. Это очень сильные девушки. Краснолицые, с покрасневшими животами — обнаженными, согласно последней моде, — они служат своим крепким парням надежной опорой, хотя и сами порой нетвердо стоят на ногах.
Алексей Зеленцов решил отпраздновать этот День ВДВ в одиночестве. Он не присоединился ни к одной из компаний и почти не пил. У него имелись на то причины. Дело в том, что ровно год назад, тоже на День ВДВ, в Александровском парке погиб его товарищ, очень хороший человек, бывший десантник Сергей Половников.
Когда Сергей пропал, его исчезновение оставалось некоторое время незамеченным. Мало ли по какой причине взрослый человек мог покинуть общество и куда-либо отправиться. Ребята не стали его искать. Бывало уже. Бросали клич, метались по парку, а после обнаруживали пропавшего либо спящим на скамейке, либо в обществе строгой боевой подруги, которая при вторжении в ее «личную жизнь» впадала в бешенство. «Может быть у человека личная жизнь?» — кричала она, швыряясь в товарищей своего приятеля палками, пустыми банками и чем придется.
Нет уж. Если уединился Половников, стало быть, уединился. Теперь все были опытные и не такие пуганые, как раньше. Желающих изображать из себя Рэмбо не по делу больше нет.
На следующий день позвонила мать Половникова. У Зеленцова болела голова, он был в плохом настроении. Женщина в телефонной трубке говорила невнятно, и поначалу Зеленцов ничего не понимал и на всякий случай нагрубил, но когда она заплакала, вдруг испугался.
— А что Серега? — сказал он. От сильного чувства тревоги сладко зевнуть не получалось, челюсть свело. — Ну, он же большой. В самом деле!
— Не знаю… Он не с тобой?
И, не дождавшись ответа, женщина положила трубку.
Дела. Зеленцов обзвонил еще нескольких ребят, все оказались злые и никто не знал, где Половников. А еще через день его, утонувшего, нашли в заросшем ряской пруду в Александровском парке. Зеленцов и еще один ходили на опознание.
66 
