ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Возвращение пираньи

Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... >>>>>

Жажда золота

Неплохое приключение, сами персонажи и тема. Кровожадность отрицательного героя была страшноватая. Не понравились... >>>>>

Женщина на заказ

Мрачноватая книга..наверное, из-за таких ужасных смертей и ужасных людишек. Сюжет, вроде, и приключенческий,... >>>>>

Жестокий и нежный

Конечно, из области фантастики такие знакомства. Герои неплохие, но невозможно упрямые. Хоть, и читается легко,... >>>>>

Обрученная во сне

очень нудно >>>>>




  65  

Так вот, основной результат, полученный Шенем, состоял в том, что он создал алгоритм подобного построения. Результат следовало признать исключительно сильным. В самом деле, доказать существование можно по-разному, и часто математики именно этим и ограничиваются. "Как мне дойти до улицы Петрарки?" "Не знаю, но вот вам доказательство, что существует кратчайший путь, причем единственный". А если в качестве доказательства предъявляется работающий алгоритм, то, конечно, это гораздо убедительнее.


Через несколько месяцев один венгерский математик показал, что в языке с числом падежей более шести алгоритм не работает. Конечно, Шень расстроился, но с честью вышел из положения. Уже в следующем номере журнала он опубликовал ответ, где признавал, что у него было своего рода "слепое пятно" — шесть падежей он принимал за мировую константу. В том же кратком ответе он вывел общую зависимость сложности алгоритма от числа падежей, и получил весьма важные результаты. Чем меньше было падежей, тем быстрее сходился процесс. Если падежей не было вовсе, то уже после 102–103 шагов образовывался так называемый островок стабильности, или инсула. Это означало, что больше не надо было после каждого нового добавленного слова проверять, всё ли согласуется в офразованном пространстве, и дальнейшее расширение лексикона происходило практически без проблем. Такую процедуру можно было выполнить даже вручную, за несколько месяцев. Особенно удобно было работать с языками, где слова могут быть разными частями речи, например, с английским. Видимо, с иероглифическими языками алгоритм Шеня работал еще быстрее, но, к сожалению, он их не знал и ничего сказать не мог.


Эти результаты очень прославили Шеня, правда, в узком кругу, но можно смело сказать, что человек 50 в мире оценили их по достоинству. Ребе Давид в одной из книг привел нашего замечательного одноклассника в качестве примера того, как чтение книги «Исход» благотворно для любого человека, пусть даже и атеиста. К сожалению или к счастью, журналисты особо не интересовались вопросами обобщенной теории смыслов, а то можно себе представить, что бы они написали.

2

Начались реформы, я оказался в Гарварде, причем вместе с Гришей, рушились границы, империи, много чего происходило в мире, и я, например, уже почти забыл о наших развлечениях, когда вдруг приехал ко мне в Бостон еще один из наших одноклассников, небезызвестный Вадим Гуров. Вадим в свое время поступил в Историко-Архивный институт, и мы с ним часто выпивали под стеной Китай-города — было у нас там укромное место, скрытое от взоров милиции, на полдороге от Историко-Архивного к Институту Востоковедения. После окончания института Вадим женился на дочке весьма номенклатурного дипломата, которая удачно забеременела от него на пятом курсе, и отправился в дружественный Египет, как ни странно, заниматься нормальной наукой. В тот момент Израиль только-только отдал египтянам Синай, и Вадим отправился на раскопки, откуда израильские коллеги с сожалением уехали за полгода до его приезда. Надо отдать им должное, они не засыпали всё обратно песком, и даже оставили кое-какую документацию, особенно по римскому периоду.


Вадим с воодушевлением принялся за работу, накопал кучу артефактов, а в некоторый момент нашел просто невероятное количество пергаментов в прекрасном состоянии, раскопки прекратил и принялся за чтение. Вообще, по его словам, чтение чужих писем — занятие исключительно увлекательное. В это трудно поверить, когда читаешь последние тома собраний сочинений. "Дорогая Мими, у нас опять скверная погода. У меня разыгрался застарелый геморрой, и мне пришлось временно отказаться от поездок верхом. Получил письмо от издателя. Мерзавец не хочет выплатить мне последние пять рублей авансу…" — лично я всегда закрываю эти печальные страницы. Конечно, совсем не то — живые, настоящие письма, на пожелтевших, ломких листочках, в конвертах с наивными рисунками ушедшей эпохи. И уж тем более — пергаменты эпохи римского владычества.


Когда мы выпили по первой и по второй, когда закончились беспорядочные расспросы о друзьях, когда Вадим выразил приличествующее случаю восхищение моим новым домом, особенно же обсерваторией и телескопом, через который я с гордостью показал ему спутники Юпитера, я наконец усадил его в кресло и решительно потребовал:

  65