6 
– А вот давай проверим! – хорохорился Колай, приплясывая на месте, будто угли под лаптями рассыпаны.
– Ну давай!
– Иди сюда, я тебе щас покажу ясно солнышко!
– Да я и так напротив тебя стою, куда уж ближе? Самому, что ли, о твой кулак бородой хряпнуться? – Лавочник задрал голову, подставляясь, еще и пальцем показал.
– Тихо! – гаркнул голова так, что листья в шапке взвихрились. – Уймись, Колай. Не конец света, поработаешь на тсаря и вернешься. А тебе, сосед, стыдно должно быть: сам не рискуешь, а над другими потешаешься… Ну, кто следующий?
На сей раз заминки не возникло: курица за одно утро дважды не несется, вытянуть вторую «рыбку» кряду шанс невелик. Так и вышло. Остались в веске и Ледок, и углежог, и – эх! – дядька Хвель.
Хуторских пустили к корчаге последними. Те не особо и рвались, в надежде, что всю гадость выберут до них, но увы: оба нехороших листа остались в кучке втрое меньше изначальной.
У Миха листик потонул, а у Цыки поплыл. Фесся, не сдержавшись, бросилась мужу на шею и разрыдалась от радости. Тот неловко похлопал ее по спине, смущенно косясь на приятелей: мол, что с беременной бабы взять, по любой ерунде ревет.
Чернобородый же отнесся к проигрышу на удивление спокойно.
– Ну и ладно, – погудел он. – Хоть свет погляжу, а то уже мхом на этом хуторе оброс.
– Поглядишь, как же, – мрачно проворчал кто-то из мужиков. – Запихнут в каменоломню, еще и к тачке привяжут, чтоб не утёк…
– Кто там каркает? – сурово огляделся голова. – Щас второй раз тянуть будет!
«Ворон» примолк. Жеребьевка продолжилась, но у Сашия сегодня было шутливое настроение. Листья исправно пускались вплавь, пока в шапке не остался один. Тот самый.
– Кто еще не брал? – заозирался голова. Что за ерунда? Неужто обсчитался и придется перетягивать? В толпе вспыхнули споры: а ты тянул? А сам-то?! Поймать на вранье никого не удалось: у каждого нашлись свидетели, переживавшие по поводу его жребия.
– Вон кто! – звонко заложил углежогов «дозорный», показывая куда-то вдаль. Люди разом обернулись – и увидели Сурка, неспешно идущего со стороны речки. Рядом ехал на нетопыре путник, слегка подобревший: не иначе, хуторянин раскошелился на какой-то вопрос – а то и десяток, чтобы скрыть тот, что по-настоящему его волновал.
Сурок тоже был весел: видать, ответ ему угодил.
– Ну как, общество? – окликнул он. – Отжеребьились уже?
Все смотрели на него и молчали.
Глава 2
Крысиные драки могут быть и бескровными, но оттого не менее жестокими: нападающий вздыбливает шерсть и, щелкая зубами, начинает кружить вокруг более слабой крысы, запугивая ее своими размерами и яростью. Это может длиться несколько лучин, пока жертва не погибнет от разрыва сердца.
– Объяснишь ты нам наконец, кто это был?! – настойчиво, но пока безрезультатно допытывался Жар. Тащить на хвосте непонятно кого, которому непонятно чего нужно, вору ну очень не нравилось.
– Старый знакомый. – Альк сосредоточенно о чем-то размышлял, уставившись на коровью холку. Желтые глаза то прищуривались, то начинали быстро-быстро двигаться, словно перед ними мелькали какие-то картины.
– Да мы заметили, что не молодой чужак! Кто он?
– Путник.
– Я имею в виду – тебе он кто?
– Старый знакомый.
Рыска засомневалась, что саврянин вообще слышит вора. У нее уже язык чесался задать Альку какой-нибудь посторонний вопрос вроде «а кто это там по небу летит?», но тут саврянин тряхнул головой и выпрямился, видимо приняв какое-то решение.
– Не дергайся, тебя он не тронет. Если сам не полезешь.
– А Рыску?
– Если сама не захочет.
– Вот еще, – возмутилась девушка. – Он мне совсем не нравится, и старый к тому же!
Альк фыркнул:
– Дура, в этом смысле ты его не интересуешь.
– А в каком?
– Ты его внимательно рассмотрела?
– Ну… да, – неуверенно подтвердила Рыска.
– Ну вот. – Похоже, саврянин задался целью напоследок довести спутников до белого каления.
Девушка обиделась и от Алька отвернулась. Примерно с тем же успехом можно было отступать с поля боя, пытаясь изобразить спиной, что единственная причина этого маневра – презрение к противнику. Жар еще немного побранился и тоже замолчал. Ладно, вон уже город виднеется, а там они с крысой расстанутся навсегда – и заодно с путником. Не разорвется же он надвое.
Въездная пошлина оказалась выше, чем в Макополе, как и стены, ворота и сами стражники. Пожалуй, одному из них даже Альк уступал, а по весу так и обоим.
6 
