очень нудно 
86 
Это была старая, потерявшая кору мертвая сосна-великан, ощетинившаяся голыми сучьями. Яра ошиблась, лихорадочно дергая повод влево. Со здоровым крылом Эрих, конечно, обогнул бы препятствие, но теперь команда Яры лишь сбила его с толку, поскольку правое крыло у Эриха, по сути, служило уже только для планирования. На полной скорости они врезались в мертвую сосну. Яру хлестнуло по куртке, вырвало из стремян и швырнуло в снег на склоне оврага. Это спасло ее. Метров тридцать она пролетела кубарем, счесывая курткой все встречающиеся мелкие препятствия. Потом вскочила и, не чувствуя боли, кинулась вверх по склону.
Эрих! Скорее к нему! В небе мелькнули силуэты гиел. Яра торопливо вжалась в снег. Чешут лес. Ищут. Но почему-то не там, где она упала, а в стороне. Один снизился, потом сразу взлетел и, крикнув другим что-то неразличимое, полетел в сторону Кубинки. Другие последовали за ним.
Яре было безразлично, почему берсерки прекратили искать ее. Довольно и того, что больше их можно не бояться. Увязая, она подбежала к сосне. Все ветви с одной стороны были счесаны. Можно было четко проследить, где они с Эрихом врезались в дерево и как падали. А потом Яра увидела и самого Эриха. Бросилась к нему, стала трясти, потом отпрянула.
То, что лежало на снегу, не могло быть ее Эрихом. Шея подломлена, рот приоткрыт, ноздри в кровавой пене. Под левой передней ногой торчит длинный сук. Другой его край, обломленный и острый, насквозь прошел сердце и уперся в потник. Яра достаточно знала анатомию, чтобы понять: Эрих умер мгновенно.
Она отстегнула подпругу и стащила седло. Зачем – и сама не знала. Возможно, ей казалось, что, сохранив седло, она сохранит какую-то часть коня. Стащив седло, сунула руку под потник. Долго разглядывала ладонь – скользкую от пота, в конской шерсти. Яра не плакала. Была как застывшая льдина. Зачем-то нашла в войлоке отверстие, оставленное выстрелом из шнеппера. А вот и стальной шарик, тот самый – поблескивает тускло, окутанный ворсинками войлока. Вот оно как бывает – шарик не убил, а убила проклятая елка-переросток!
Что-то холодное скользнуло по руке. Первой мыслью было, что она зачерпнула рукавом снег, но снег не сумел бы так быстро просочиться к локтю. Яра успела ухватить за хвост извивающуюся змейку. Красные глаза-камни таращились без выражения. Чешуйки были частью тусклыми, частью блестели. В этот миг Яра ее ненавидела. Она размахнулась и попыталась хлестнуть змейкой о мертвое дерево. Змейка ловко вывернулась, скользнула по отслоившейся коре и скатилась в снег. Яра несколько раз наугад топнула ногой. Конечно, не раздавила. Споткнулась и упала.
Начинало смеркаться. Заходящее за горизонт солнце напоминало апельсин. Еще бы ромбовидную наклейку «Марокко» – и пакуй его в ящик. С юга, со стороны стоянки трейлеров, где экскурсанты из проходящих туристических автобусов обычно выпускались на десять минут «в лесок», а остроумные средние шныры типа Вовчика напускали на них приставучего ослика Фантома, доносились сухие хлопки петард. У кого-то уже новогоднее настроение.
Яра запоздало и бесслезно заплакала, не понимая, как кому-то может быть хорошо, когда ей так плохо. Она повернулась и зашагала, сама не зная куда. Болела нога, оцарапанная при выстреле из шнеппера. Она шла, и шла, и шла, за стремя волоча за собой тяжелое седло. Седло нагребало снег, цеплялось за деревья. Без седла было бы куда проще, но Яра ни за что не согласилась бы с ним расстаться.
Она не винила ни себя, ни змейку, ни берсерка, ни сомкнувшееся перед ней болото. В сознании не осталось ни единой мысли. Оно защищалось пустотой. Птица не знает, зачем ей надо на юг. И не знает, что гонит ее весной с теплого юга на север, где лежит еще снег. Рождение птенцов? Едва ли она планирует это заранее. Да и родительское гнездо разорено зимним ветром. Несколько влажных палок – стоит ли лететь из-за них в такую даль. Но ведь летит же… Вот и Яра уподобилась птице. Ее вело стремление, лишенное мысли. Дойти до ШНыра. Донести седло. Но главное – дойти. Ей нужно в ШНыр. Там ее гнездо.
* * *
Гоша возвращался из Копытова. На ходу он жевал горбушку карельского хлеба, который продавался только в одном магазинчике, прозванном шнырами «за синей дверью». Существовали еще магазинчики «за красной дверью», «где всегда орут» и «У Вовы». Но они торговали местными белыми «кирпичами» и нарезанным черным. За спиной у Гоши подпрыгивал рюкзак с поваренной солью, дрожжами, майонезом и прочей мелочовкой, за которой и послала его Суповна. Склад складом, но всего не запасешь.
86 
