18 
«Мама права, – подумала Дженнсен. – Лорд Рал будет все–гда. Он бессмертен, как само зло».
– Его зовут Ричард, – сказал Себастьян. – Он теперь лорд Рал.
Ричард Рал… Что ж, Дженнсен знала теперь новое имя свое–го преследователя.
И внезапно все ее существо захлестнула жуткая мысль. Ведь раньше голос говорил: «Сдавайся!» – и произносил ее имя да эти иностранные, причудливые слова, которые она не понимала. Теперь же он требовал, чтобы она отдала свою плоть, свою волю. И если это был голос преследователя, как говорила мать, тогда новый лорд Рал должен быть даже более могущественным, чем тот злодей, его отец. Мелькнувшая на миг надежда спастись ис–чезла, оставив после себя бесконечное мрачное отчаяние.
– Этот человек… Ричард Рал… – мать пыталась разобраться во всех ошеломляющих известиях, – он получил власть… он стал лордом по наследству? Когда умер его отец, да?
Себастьян наклонился вперед, неожиданно в его голубых глазах вспыхнула глубоко таившаяся ярость.
– Ричард Рал захватил власть и стал лордом, убив своего отца. И если вы полагаете, что он представляет собой меньшую угрозу, чем его отец, то позвольте рассказать вам все… Именно Ричард Рал разрушил барьер.
Услышав такое, Дженнсен в замешательстве всплеснула ру–ками:
– Но ведь это дает возможность тем, кто хочет бежать из Д’Хары, осуществить свои желания!
– Нет, он уничтожил великий барьер для того, чтобы его ти–раническое правление простиралось в земли, до которых не смог добраться его отец. – Себастьян ударил себя в грудь сжатым кулаком. – Он хочет ни что-нибудь, а мою родную страну! Лорд Рал – сумасшедший! Ему мало власти над Д’Харой. Он жаждет господства над всем миром.
Мать Дженнсен отвела глаза и неотрывно смотрела на пла–мя, глубоко опечаленная.
– Я всегда думала… вернее, надеялась, что, если Даркен Рал умрет, то, быть может, у нас появится шанс. Но записка, кото–рую Дженнсен нашла сегодня, говорит о том, что сын намного опаснее отца и что я тешила себя пустыми иллюзиями. Даже Даркен Рал никогда не подбирался к нам так близко.
Дженнсен, шагнув от забрезжившей надежды к полному от–чаянию, впала в оцепенение и почувствовала себя еще более на–пуганной. Но еще больше ее ранило отчаяние, появившееся на лице матери.
– Я оставлю себе нож, – повторила мать. И Дженнсен поняла, как сильно та боится нового лорда Рала и насколько ужасающе выглядит положение дел.
– Правильно, – сказал Себастьян.
Тусклый свет, льющийся из окон дома, отражался в разбух–ших от дождя лужах у входа в пещеру, а моросящий дождь рас–секал отражение на тысячи искр, словно это были слезы самих добрых духов. Через день-другой лужи заледенеют. Но на моро–зе передвигаться будет легче, чем под дождем.
– Себастьян, – сказала Дженнсен. – Как вы считаете, мы можем убежать из Д’Хары? Может быть, нам отправиться в вашу страну, чтобы это чудовище нас не настигло?
Себастьян пожал плечами:
– Может быть… Но пока это чудовище живо, найдется ли где-нибудь место, до которого не смогут дотянуться его хищные лапы?
Мать засунула за пояс великолепный нож и сложила на ко–ленях руки, сцепив пальцы в замок.
– Спасибо вам, Себастьян, – сказала она. – Вы нам очень помогли. Необходимость постоянно скрываться, к сожалению, обрекла нас на полное неведение. Вы по крайней мере нас не–много просветили.
– Мне жаль, что новости оказались не слишком хороши.
– Правда есть правда. Она помогает нам понять, что нужно делать. – Мать улыбнулась. – Вот Дженнсен всегда была из тех, кто во всем искал правду. Я никогда ничего от нее не скрывала. Выжить можно только с помощью правды. Все очень просто.
– Если вы не хотите попытаться его убить, то, может быть, сможете придумать какой-нибудь способ заставить нового лор–да Рала потерять интерес к Дженнсен?
Мать покачала головой:
– В этой истории слишком много всего намешано. Мы про–сто не успеем рассказать ее сегодня. Ясно одно – он никогда не успокоится и не остановится. Вы даже не представляете, на что способен пойти лорд Рал… любой лорд Рал, чтобы убить Дженн–сен.
– Если дело обстоит так, то вы, вероятно, правы. Может быть, вам и вправду стоит бежать.
– А вы помогли бы нам… вернее, ей… убежать из Д’Хары? Себастьян перевел взгляд с матери на дочь:
– Если смогу, попробую. Но я ведь сказал уже: спрятаться негде. Если хотите когда-либо стать свободными, вы должны убить его.
– Я не наемный убийца, – сказала Дженнсен, не столько из чувства протеста, сколько ощущая слабость перед лицом грубой силы. – Я хочу жить. По своей природе я не могу убивать. Я буду защищаться, но не думаю, что получится какой-либо толк, если я вознамерюсь убить кого-нибудь. Просто у меня не полу–чится ничего путного. Вот он – убийца по натуре. Я же не такая.
18 
