очень нудно 
36 
— Но, Бри, поверь, мне совершенно некогда…
— Ты хочешь, чтобы я тебе приказала?
В ответ раздался продолжительный вздох.
— Я знаю, ты так и сделаешь. Ладно, но только пятнадцать минут и в моем офисе.
— Вот и хорошо. — Бри взяла Еву под руку и повела к выходу, потом обернулась и шепнула Этель: — Двадцать минут.
— Но я не понимаю, каким образом ты сама выкроила двадцать свободных минут днем?
— Просто повезло. Няня с детьми на ферме, Рив с папой и Алексом на конференции, а мое деловое свидание после обеда не состоится, потому что мой визави подхватил вирус.
— Ты произнесла это без сочувствия.
— Я испытала облегчение. Ты не представляешь, что меня ожидало — давиться отвратительными сэндвичами с водяным крессом и составлять план пополнения фонда с женщиной, совершенно лишенной воображения. Надеюсь, она проведет дома дня три-четыре, и я смогу составить план без нее.
— Да, в таких случаях у нас говорят — даже деньги тут бессильны. — Ева открыла дверь офиса и пропустила вперед Габриелу.
— Вполне прилично, — оценила та обстановку, — только надо поставить свежие цветы и сменить ужасную картину на стене.
— Я, по правде говоря, ее и не заметила. Гораздо важнее, что у меня есть своя кофеварка. — Ева включила аппарат. — Через минуту кофе будет готов.
Габриела положила сумочку на стол и подошла к окну:
— Жаль, вид отсюда неважный.
— В Кордине не может быть плохого вида.
Габриела повернулась:
— Ева, я подвозила Рива и зашла домой. Александр выглядит не лучше твоего.
Ева отвернулась, изображая, что занята чашками.
— У него много обязанностей.
— Но мне кажется, дело здесь не только в этом. Вы поссорились?
— Мы просто обменялись парой слов. Тебе кофе черный или с этим ужасным порошковым молоком?
— Черный. — Габриела подождала, пока Ева протянет ей чашку, и спросила: — Хочешь поговорить о нем? Я люблю вас обоих и могу быть объективной. Тебе с ним трудно? Он человек нелегкий.
— Что я могу сказать? Ведь он твой брат.
— А ты — моя подруга. — Габриела поставила чашку на край стола. Легкая улыбка скользнула по ее губам. — В его защиту могу сказать, что его надо принимать таким, какой он есть. Так что случилось? Ты с ним поссорилась?
— Он невыносим.
— Но в чем дело? Что он сделал?
Ева залпом выпила кофе и встала, чтобы налить еще.
— Он меня поцеловал.
Габриела удивленно приподняла бровь и, немного подумав, сказала:
— Но это не кажется мне ужасным.
— Брось, Бри. Я же говорю об Александре. Тот, что Само Совершенство. Но он не только меня поцеловал, — вдруг неожиданно для самой себя добавила она, — он старался меня совратить.
— Не могу поверить, что он так долго мешкал! — Ева хотела возразить, но Габриела жестом заставила ее молчать. — Алекс, конечно, неловок и слишком привык заботиться о своем имидже, но он далеко не глуп. Тебе трудно будет меня убедить, что ты была этим удивлена.
— Я была просто в шоке. — Поморщившись, Ева добавила: — Ну ладно, я не была в шоке, но уж точно удивлена.
— Ты ответила на поцелуй?
Если бы речь шла не об Александре, Ева бы засмеялась.
— Но, Бри, разве в этом дело? Об этом не принято говорить.
— Конечно, я сую нос куда меня не просят…
— Я не хотела тебя обидеть.
— Но ты права, если так подумала. Позволь, однако, сказать: если ты настолько сердита, значит, это гораздо больше для тебя, чем просто поцелуй.
Ева вдруг вскочила и начала расхаживать по комнате. Трудно было объяснить, что ее смущало и почему она так разозлилась. А главная причина — непонятное поведение Александра и его слова о Беннете. Она решилась.
— Он поцеловал меня из-за Беннета.
Бри поставила чашку на стол и с удивлением посмотрела на Еву:
— Какое отношение имеет Беннет к тому, что произошло?
Ева ругала себя за откровенность. Ведь она давала себе слово забыть о поступке и словах Александра и больше никогда не вспоминать. А если и вспомнит, то выбросит поспешно из головы, чтобы не расстраивать себя. И тем не менее она пустилась в объяснения.
— Понимаешь, он как маленький мальчик, он хочет красный блестящий мячик, который в руках у другого мальчика. Но я не красный мячик! — Она так стукнула чашкой о блюдце, что расплескала кофе. — И я не принадлежу никому.
36 
