очень нудно 
43 
— Ну так что же привело тебя ко мне, Анри? — спросила Констанция, когда за Шарлоттой закрылась дверь.
— Я пришел, Констанция, кое-что от тебя услышать.
Мадемуазель Аламбер наморщила лоб.
— Так-так, я кажется припоминаю. Да-да, виконт наконец-то у меня появился прекрасный случай поблагодарить тебя за свою подопечную. Ты постарался на славу, и девушка никогда тебя не забудет.
— Ну что ты, Констанция, какая благодарность, мне было только приятно.
— Нет-нет, Анри, ты в самом деле очень сильно меня выручил.
— Мне бы не хотелось, Констанция, сейчас обсуждать последствия моего поступка. Эмиль все-таки когда-то был моим другом. Да и по отношению к Колетте я поступил не слишком благородно.
— Ну что ты, Анри, главное, все остались довольны.
— Кроме… — вставил виконт.
— Кроме Эмиля де Мориво, но он еще ни о чем не подозревает, — Констанция рассмеялась. — Я представляю себе его лицо, когда он узнает, что это моих рук дело.
— Но ты же не выдашь меня, Констанция?
— Нет, вот это-то и будет самым страшным для него наказанием. Он никогда не узнает, кто же похитил невинность его невесты.
— Он будет допытываться у нее, у меня…
— А мы будем молчать, пусть гадает.
— Ну что ж, Констанция, ты в таком прекрасном расположении духа, что я осмелюсь тебе напомнить — ты проиграла.
— Я проиграла?
— Да-да, ведь у нас был уговор.
Констанция Аламбер повернула голову сначала в одну сторону, потом в другую, изображая на своем лице крайнее удивление.
— Нет, Анри, я не могла проиграть.
— Да, ты проиграла.
— Нет.
— Да.
Каждый раз на лицах спорящих, когда они произносили свои «да»и «нет», улыбки становились все более лучезарными.
— Нет, Анри, я не могла проиграть.
— Но как же, Констанция, Колетта лишилась невинности, а ты мне кое-что за это обещала. Констанция погрозила пальцем виконту.
— Честное слово, Анри, я нахожусь под большим впечатлением от твоих слов. Они очень многообещающие…
— Так значит, долг будет оплачен? — рассмеялся Анри.
— Сейчас мы об этом поговорим.
— Давай.
Констанция закинула руки за голову, мокрая сорочка еще плотнее прилегла к ее телу, сделав доступными взгляду виконта почти все прелести ее молодого тела.
— Так что, Анри, тебе не хватило Колетты, ты не насытился ее молодостью, ее невинностью?
— Этим насытиться невозможно.
— Так значит, я, Анри, выигрываю по сравнению с Колеттой?
— Да, ты выигрываешь, хотя не во всем.
— И в чем же я ей уступаю?
— К сожалению, Констанция, ты не невинна.
— О боже мой, какой ты привередливый, Анри!
— Так я берусь, все-таки, утверждать, Констанция, ты проиграла и должна уплатить обещанный тобой долг.
— Я договорилась с тобой? — крайнее изумление отразилось на лице Констанции. — О чем?
— Ну как же, мадемуазель, мне не очень удобно напоминать об этом. Я думаю, ты сама должна вспомнить.
— Ах, да, я что-то припоминаю, я попросила тебя, а ты выставил какие-то сумасбродные условия. Это же была шутка, Анри, простая светская шутка, и я удивлена, как это ты мог прийти ко мне и требовать возвращения подобного долга.
— Какая шутка! — возмутился Анри. — Ты сама попросила меня сделать одну услугу, пообещав за это стать моей любовницей.
Анри и Констанция говорили с некоторым напряжением. Они не привыкли, несмотря на свой раскрепощенный образ жизни, говорить о таких вещах открыто. Обычно все сообщалось иносказаниями, а теперь и впрямь получилось так, что Анри пришел требовать довольно странную вещь.
— Но это шутка, Анри.
— Нет, ты говорила это серьезно.
— Хорошо, предположим, я говорила это серьезно но кто сможет доказать, что я пообещала стать твоей любовницей в обмен на совращение Колетты?
— Я думал, ты женщина слова, — сказал Анри.
— Но боже мой, Анри, ты бы еще взял с меня расписку, а потом представил ее в суде. А чтобы потом не было никаких сомнений в том, что я вернула долг, суд назначил бы несколько свидетелей, по одному на каждый угол кровати. Неужели ты надеялся на это?
— Нет, Констанция, я надеялся на твою порядочность и если бы не твое обещание, я никогда не осмелился бы приблизиться к Колетте. Констанция, но неужели не помнишь, ты умоляла меня, и я пошел на это почти преступление только ради тебя.
— Я ничего не помню, — беспечно воскликнула Констанция Аламбер, — и пожалуйста, перестань мне напоминать об этой глупой шутке.
— Шутке?
43 
