75 
— А что нам придется для этого делать? — поинтересовался Поль.
— Вы будете моими секундантами. Грузчики переглянулись. С таким предложением к ним обращались впервые.
— Вы будете драться, месье, а что будем делать мы?
— Вы будете следить, чтобы все происходило по правилам.
Шарль, наконец-то, догадался снять с плечей мешок и поскреб в затылке.
— А дуэли запрещены? — как бы набивая себе цену, проговорил он, его тут же поддержал Поль. — И если знатный господин сумеет еще выкрутиться, то нам, простым людям, доведется туго.
— Но ведь я же плачу, — возразил виконт.
— Может, накинете, ваша светлость? — осведомился Шарль, который уже считал две монеты из четырех своими.
— Хорошо, еще по одной монете каждому. И прежде, чем рыночные грузчики согласились, Анри добавил:
— И выпивка за мой счет.
Последнее добавление и стало решающим.
— Мы согласны, — в один голос ответили Шарль и Поль к вящему удовольствию виконта Лабрюйера. Выглядели грузчики что надо — перепачканные рваные костюмы, шляпы с отвисшими полями, зверские давно не бритые рожи.
— Тогда, господа, прошу идти со мной. Виконт вскочил на коня и медленно поехал по улице. За ним следовала довольно странная процессия: Жак вел под уздцы свою лошадь, а за ним плелись две живописные фигуры рыночных грузчиков. Можно было подумать, что виконт собирается переезжать в новый дом и нанял грузчиков
Для перевозки мебели.
Шарль и Поль долго не решались зайти в переднюю дома виконта Лабрюйера.
— Да мы подождем на улице, — упорствовал Шарль, не желая переступать порог.
— Да-да, на улице, — вторил ему Поль, всегда доверявший своему приятелю.
И только после того, как Жак, радуясь своей власти, дал им пару пинков, те оказались в доме.
— Наверх, господа, — Анри широким жестом пригласил гостей.
Грузчики, ступая так, словно боялись провалиться сквозь мрамор ступеней, поднялись на второй этаж. Гостиная окончательно добила их. Люстра с хрустальными подвесками, бра с рефлекторами, серебро и золото ослепили их. Больше всего поразило Шарля огромное зеркало, в котором он впервые в жизни увидел себя
Целиком. Он стоял, поворачиваясь то одним боком, то другим, рассматривая свою мощную фигуру.
— Теперь понимаю, почему меня любят женщины, — пробормотал Шарль, заглядывая себе на спину, туда, где красовалась продранная насквозь пелерина куртки.
Поль, зная о подвигах хозяина этого дома, не преминул воспользоваться случаем и, дождавшись, когда виконт на минуту покинул гостиную, заглянул в спальню.
— Шарль, иди сюда, посмотри, какая у него кровать! Шарль колебался недолго и вскоре его всклокоченная голова всунулась в приоткрытую дверь. Губы грузчика расплылись в сладкой улыбке.
— На такой кровати, Поль, и я не дал бы промаху.
— Тебя прежде нужно помыть, — ответил довольно брезгливый для рыночного грузчика Поль.
— Не знаю, как тебе, — отвечал его приятель, — а мне нравятся грязные женщины. Не люблю, когда они пользуются какими-нибудь снадобьями, чтобы перебить запах.
— Не снадобьями, а благовониями, — поправил более осведомленный в таких делах Поль.
— А по мне все равно. Все, что не пахнет здоровым телом, пахнет лекарством.
Тут взгляд Шарля привлекла маленькая фигурка богини любви, стоявшая на ночном столике.
— Покарауль здесь, — попросил он Поля, а сам на цыпочках двинулся в глубь спальни.
— Ты что, хочешь украсть? — забеспокоился Поль.
— По-моему, хозяин нам заплатил не слишком много, — отвечал Шарль, подбираясь к скульптурке, и маленькая серебряная фигурка тут же исчезла в его лапище.
— Зачем тебе она? — недоумевал Поль, разглядывая миниатюрную скульптурку, изображавшую обнаженную женщину.
— Подарю какой-нибудь красотке. Смотри-ка, как настоящая! — как ребенок радовался Поль, ковыряя округлые формы скульптурки грязным ногтем.
Шарль забрал свою добычу.
— Еще испортишь.
— Да нет, Шарль, я никогда не был груб с женщинами, это после тебя они вечно жалуются.
— А после тебя они знаешь на что жалуются? — тут же парировал Шарль, вогнав Поля в краску. — После тебя они приходят ко мне, и я даю им то, чего ты не смог дать.
— Да ладно тебе, Шарль, прячь скульптурку поглубже, а то придет виконт и застанет нас на месте преступления.
— А ты, Поль, не хочешь чем-нибудь разжиться?
— Нет.
— Почему?
— Я впервые в жизни почувствовал себя благородным человеком. Ну неужели, Шарль, ничего не проснулось в твоей душе, кроме как украсть голую бабенку?
75 
