очень нудно 
48 
– Поезд отправляется через пять минут, – заметил Варенн. – Кто-нибудь из пассажиров опаздывает?
– Один, и это меня удивляет, потому что он сама точность… А вот и он!..
Действительно, по перрону со всех своих длинных ног, бежал человек, нахлобучив шляпу на глаза, забросив пальто на плечо. В руке у него был кожаный баул. Он успел как раз вовремя: служащие закрывали выход на перрон, начальник вокзала дал уже длинный свисток, сопровождаемый скрежетом вагонных осей.
Поднявшись на площадку, проводник протянул руку запоздавшему пассажиру, влетевшему на подножку:
– На этот раз только-только успели, господин Лоран!
– Вы же знаете, дорогой Пьер, что я никогда не опаздывал на поезд! Признаю, что сейчас я был на волосок от того, чтобы остаться. Какое у меня купе?
– Как обычно, номер семь.
– Тогда не провожайте, я сам найду дорогу!
Волоча за собой баул, он пошел по коридору. В этот момент поезд тронулся, пуская клубы пара. Высокомерно скользнув взглядом по фигуре нового пассажира, отметив его поношенный бежевый костюм из твида, шляпу из той же материи со слегка помятыми полями, вязаный шерстяной галстук и ботинки из красновато-коричневой кожи, Франсис, направляясь в свое купе, повернулся к следовавшему за ним проводнику:
– Странный тип! Кто это?
– Художник, господин маркиз. И наш постоянный клиент.
– Ну что ж, это доказывает, что бывают и преуспевающие художники. Могу я узнать его имя?
– Это ни для кого не секрет. Его зовут Антуан Лоран.
– Не знаю такого. Принесите мне пожалуйста водки с водой. Нет ничего более утомительного, чем свадьба!
– Сию минуту. Госпожа маркиза тоже желает чего-нибудь прохладительного?
– Пойдите спросите у нее сами, но думаю, нет.
Госпожа маркиза в основном желает поесть и с нетерпением ждет обеда.
– Я прослежу с метрдотелем, чтобы вам отвели подходящий столик…
Средиземноморский экспресс торжественно и медленно начал свое плавное скольжение по двойной нитке стальных рельс. Это как в начале вальса, когда после первых звуков медных духовых инструментов вступают струнные с едва намеченным ритмом, подчеркнутым литаврами. И вот мелодия ширится, ритм ударных все ускоряется. Медленный в начале вальс взмывает ввысь, как клич победы… Поезд начал свой длинный бег, в конце которого, через пятнадцать часов, его ждут залитые солнцем парки Ривьеры.
Сидя у оправленного в медную раму окна, Мелани смотрела, как убегает назад перрон, рельсы и стрелки, как если бы это было ее первое путешествие в поезде. Поезд, оставив позади огни вокзала, шел теперь мимо бедных кварталов. За окнами домов кое-где уже загорались керосиновые лампы. С наступлением вечера туман все более сгущался, смешиваясь с дымом мощного локомотива, окутывая унылые плохо освещенные улицы, где каждый дом насквозь пропитан запахом нищеты, не придуманной, а самой что ни на есть настоящей, о которой мадемуазель Депре-Мартель была только наслышана. Раньше нищета для нее имела форму монетки, которую каждый раз при выходе из церкви Святой Клотильды ей вручала мать для милостыни всегда одному и тому же нищему. Но то, что она увидела нынче вечером, смущает ее, ибо она впервые почувствовала, что принадлежит к привилегированной части человечества. Чтобы прогнать это печальное зрелище, она закрывает глаза, и усталость этого бесконечного дня берет свое… Когда Франсис пришел за ней, чтобы идти обедать, ему с трудом удалось разбудить Мелани. Она с усилием открыла затуманенные сном глаза, и он улыбнулся:
– Ну? А я то думал, что вы умираете с голоду.
– Так оно и есть. Дайте мне минутку на сборы, и мы идем.
Вагон-ресторан являл взору комфорт и даже роскошь, которым могли бы позавидовать многие прекрасные гостиницы. Потолок, расписанный цветами и переплетающимися ветками, мягкие стулья и занавеси из гранатового бархата, пушистый ковер, узор которого повторял роспись потолка, белоснежные скатерти, хрусталь и серебро сервировки, не забыты также оказались небольшие букетики цветов на каждом столе, мягкий свет, лившийся из-под абажуров розового шелка и с потолка из плафонов в форме матовых раковин.
Ресторан был уже полон, когда туда пришли новобрачные. Но провожаемые предупредительным метрдотелем они прошли к столику у окна, на котором стояло чуть больше цветов и где Мелани могла укрыться от взглядов, повернувшихся в ее сторону, когда она шла по вагону. Публика собралась самая что ни на есть элегантная, за очень редким исключением. Шляпы дам, отделанные тюлем, бархатом, мехом, иногда драгоценными камнями, но особенно перьями, состязаясь в оригинальности, а аромат их духов, смешивался, к счастью, не убивая друг друга, с восхитительно аппетитными запахами, долетавшими из кухни.
48 
