очень нудно 
43 
Риган начала промывать рану Трэвиса. Она была невелика, но удар, очевидно, был сильным, потому что Трэвис не приходил в сознание. Когда она его вымыла и согрела, а он так и не пошевелился, Риган легла рядом и обняла его, надеясь вернуть его к жизни своей силой воли.
Она так устала, что сразу же заснула и проснулась несколько часов спустя, стуча зубами от холода. Она совсем забыла, что все еще не сменила мокрую одежду. Трэвис лежал рядом и был бледен как смерть.
Тихо поднявшись, Риган сняла с себя промокшее насквозь платье и с полным безразличием заметила, что где-то потеряла новую шерстяную накидку и что муслиновое платье разорвано в нескольких местах. «Бедняжка Трэвис, — с улыбкой подумала она. — Придется ему покупать мне новый гардероб, хотя шитье предыдущего еще не закончили».
При этой мысли она прикрыла рукой рот и из глаз ее хлынули слезы. Может быть, Трэвис умрет, так и не увидев ее новые платья. Может быть, он так и умрет во сне! И во всем виновата она! Если бы она не флиртовала с Дэвидом, тот не почувствовал бы себя обязанным доказать Трэвису, что он тоже мужчина. «Если бы только…» — подумала она, но заставила себя остановиться.
Подойдя к сундуку, Риган вынула платье из тяжелого коричневого шелка, отделанное по талии, вороту и манжетам алым атласом. Переодевшись, она снова вернулась к Трэвису и еще раз промыла все еще кровоточившую рану.
Около полуночи он начал метаться в постели, и Риган, как могла, удерживала его руки, опасаясь, что он еще больше навредит себе. Но сил у нее не хватало, поэтому она легла на него, сдерживая его хаотичные движения весом своего тела.
К утру он, похоже, утомился и заснул, хотя глаза у него все это время оставались закрытыми. Когда в окно заглянуло солнце, Риган, сидевшая на краешке постели, крепко заснула.
Ее разбудила рука Трэвиса, гладившая ее по голове, нежно прикасаясь к волосам и шее. Она моментально широко раскрыла глаза и пристально посмотрела на него, пытаясь догадаться, не повредился ли его рассудок.
— Почему ты одета? — хрипло спросил он, как будто это было важнее всего на свете.
Она даже не замечала, в каком напряжении пребывала в течение последних часов, и теперь, когда напряжение несколько спало, ее вдруг начал трясти озноб. Слезы заструились по ее щекам. Это были слезы радости: Трэвис не только остался в живых, но и разум его не повредился!
Он потрогал пальцем слезинку, катившуюся по щеке.
— Последнее, что я слышал, был треск ломающегося грот-марселя. Это им меня ударило по голове?
Слезы хлынули еще обильнее, и Риган лишь кивнула.
— И долго я был без сознания? — спросил он.
— Долго, — сказала она одними губами, так как говорить мешал комок, образовавшийся в горле.
Трэвис улыбнулся, потом поморщился от боли, затем улыбнулся еще шире.
— Значит, ты плачешь, потому что жалеешь меня?
Она снова смогла лишь кивнуть в ответ.
Продолжая улыбаться, Трэвис закрыл глаза.
— Небольшая шишка на голове — это не слишком дорогая цена за то, чтобы увидеть, как твоя любимая проливает по тебе слезы, — прошептал он, засыпая.
Риган положила голову ему на грудь и дала волю слезам. Она выплакалась за страх, который испытала, когда Трэвис полез наверх следом за Дэвидом, когда она сама полезла за Трэвисом, а также когда в течение нескольких часов не знала, выживет ли Трэвис.
Трэвис оказался образцовым пациентом. Таким образцовым, что через двое суток ухода за ним Риган совсем обессилела. Он капризничал, требовал, чтобы Риган кормила его с ложечки, не мог одеться без ее помощи и просил, чтобы его дважды в день обтирали губкой. Всякий раз, когда Риган предлагала ему попытаться пройтись, чтобы восстановить силы, у Трэвиса неожиданно начинались страшные головные боли и Риган приходилось менять на его лбу холодные салфетки.
На четвертый день, когда Риган собралась уже сказать Трэвису, что жалеет, что его не смыло за борт, в дверь постучали. На пороге стоял Дэвид Уэйнрайт.
— Можно войти? — спросил он. Рука его была перевязана, на челюсти красовался зеленоватый синяк.
Трэвис, демонстрировавший уже несколько дней полное отсутствие сил, с неожиданной энергией сел в постели.
— Входите, пожалуйста. Присаживайтесь!
— Нет, — тихо сказал Дэвид, стараясь не смотреть на Риган. — Я пришел, чтобы поблагодарить вас за то, что спасли мне жизнь.
43 
