очень нудно 
66 
– Мы будем есть только здесь. Мой кузен, несомненно, предпочтет именно это, когда сможет покидать свою комнату. Что до господина Гарлана, достаточно взглянуть на выражение его лица, чтобы понять: здесь ему гораздо лучше…
– Но если господин Фульк узнает?
– В таком случае я скажу, что этого захотела именно я. Ну послушайте, Годивелла, неужели вы не доставите мне это маленькое удовольствие?
– После того, что вы сделали для нас, госпожа Гортензия, вы можете просить о чем угодно, даже приказать старой Годивелле броситься в воду ради вас. Но вы все же не сядете за стол вместе с Жеромом и Пьерроне?
– А вы станете кормить их до или после нас, вот и все! К тому же маркиз не так часто бывает вне дома, а когда его нет, Жерома нет тоже. Сегодняшний день составляет исключение…
Итак, маленькое испытание удалось: теперь Гортензия знала, что Годивелла всем сердцем предана ей. Было приятно сознавать, что отныне в Лозарге у нее есть союзник, которым отнюдь не следует пренебрегать, и мало того – чье содействие может оказаться бесценным, когда начнется настоящая схватка. А она не за горами.
Вечером маркиз не возвратился из Сен-Флура, впрочем, Гортензия даже не заметила этого. Трижды она поднималась к Этьену то с блюдом, то единственно для того, чтобы поболтать. Каждый ее приход был встречен застенчивой, но от этого не менее очаровательной улыбкой. С утра в его покоях многое изменилось. Годивелла творила чудеса. Утонув в белоснежном полотне простынь и одеяний, с тщательно расчесанными белокурыми волосами и умилительно торчащей хохолком одинокой прядью на темени, Этьен начал походить на того, кем был в действительности: на милого юношу, который не знал, что значит симпатия близкого по крови человека. Лишь Годивелла уделяла ему частицу сердечного жара, без которого дети не могут жить.
При всей своей молодости Гортензия отдавала себе в этом отчет. И, пожелав ему доброй ночи, искренне добавила:
– Мне кажется, Этьен, что скоро вы станете мне очень дороги…
Не дожидаясь ответа, она склонилась, поцеловала его в щеку и исчезла, не заметив, что молодой человек покраснел и в его голубых глазах, таких блеклых поутру, вспыхнул огонек.
В тот вечер Гортензия не повстречала никакой белой тени и не слышала шума в обреченной комнате. Меж тем она чуть припозднилась у своего маленького секретера, доверяя дневнику новость об этом достославном дне. Однако духи замка хранили молчание. Быть может, неприкаянная душа Мари де Лозарг вкушала некое отдохновение с тех пор, как ее сын решил не умирать?
Было близко к полуночи, когда Гортензия, потягиваясь, поднялась из-за стола. Она чувствовала себя усталой, но почти счастливой. В очаге тлели темно-красные угли. Они были готовы погаснуть, но при всем том девушка не ощущала холода. Подойдя к окну, она распахнула его и заметила, что погода изменилась. Шел теплый мелкий дождь, способный быстро растопить снег и предвещавший весну. Наконец она сможет покидать замок, бродить по здешним заповедным местам, не рискуя угодить в глубокую промоину, скрытую настом!.. Несколько мгновений Гортензия лелеяла мысль о том, что хорошо бы подняться и доверить эти наблюдения дневнику, но усталость взяла свое. Она поспешно разделась, легла в постель и задула свечу.
Назавтра тихий дождь перешел в ливень, его потоки яростно хлестали по стенам, закручиваясь в вихри под напором «косого злыдня», западного ветра с моря. На всклокоченной, промытой и придавленной непогодой прошлогодней траве виднелись лишь редкие пятна снега, если вообще можно было что-нибудь разглядеть. И, напротив, шум потока, принявшего в себя эти жестокие хляби небесные, заполнил все ущелье, превратясь в грозный рокот…
– В такое время хозяин собаку на двор не выгонит, – прокомментировала происходящее Годивелла, когда Гортензия вошла в кухню.
При всем том стихия не остановила Жерома, явившегося, когда часы били полдень; он промок до костей, а экипаж и лошади выглядели изваяниями из грязи. Естественно, кучер пребывал в отвратительном расположении духа и с места в карьер объявил свежую новость:
– Господина маркиза назад не ждите! Он сейчас сел в парижский дилижанс с мадемуазель де Комбер!
– Как это с мадемуазель де Комбер? – вскричала Годивелла, сверкнув глазами, и ее чепец грозно накренился. – Разве ты не должен был отвезти ее домой?
– Да я тоже сперва так думал, но ей прежде другого надо было сани домой доставить. Только мы приехали и я запряг экипаж, госпожа велела отправиться с ней в Сен-Флур к господину маркизу. Он ее там дожидался. А это нелегкое дело, по размякшему-то снегу, но я хоть и поздно, а добрался.
66 
