очень нудно 
44 
– Жосс хотел, чтобы мы вместе встретили то, что нас ждет. Он говорил, что не хочет оставлять меня одну в доме...
– И все же маркиз оставил вас одну именно в тот момент, когда убийцы пошли на приступ. Я знаю об этом, потому что сам там был и не успел спасти вас. Я должен был защищать короля. Я без колебаний сделал свой выбор, несмотря на тот интерес, что вы пробуждаете во мне, – откровенно добавил он. Анна-Лаура вздрогнула.
– Но вы же мне ничем не обязаны! – прошептала она.
– И в самом деле, но у меня отвратительная привычка выполнять свои обещания. Благодаря богу – и вашей храбрости – вы сумели вырваться из этой ловушки и вернулись к себе домой. И что вы там нашли?
Анне-Лауре захотелось солгать из гордости, но она не смогла выдержать пристальный взгляд, пронизывающий ее насквозь. Женщина молчала, и барон де Бац продолжал:
– Я вам расскажу. Вы нашли дом опустевшим. Только де Понталек завершал свои сборы в дорогу, отпустив предварительно слуг под предлогом их же безопасности. Он был, без сомнения, крайне удивлен вашим появлением. И что же маркиз вам сказал? Что должен уехать?
Анна-Лаура только молча кивнула.
– И куда же? – неожиданно мягко спросил барон.
– Маркиз должен был присоединиться к графу Прованскому. Он также сказал, что вызовет меня позже...
– И вы ему поверили?
– А не следовало?
– Ну почему же. Часть правды в его ответе была. Господин де Понталек и в самом деле уехал, но вместе с госпожой де Сенсени, ради прекрасных глаз которой ему так не терпится избавиться от вас.
Анна-Лаура вспомнила женщину, которую она мельком видела в дорожной карете, увозившей Жосса. Она пробормотала вопреки своему желанию:
– Эта дама сама приехала за ним!
– Что вы сказали?
– Я видела, как маркиз садился в карету, и в этой карете уже сидела женщина, – помертвевшими губами произнесла маркиза.
– И вы ничего не предприняли?
– Представьте себе, я побежала за ним. Я хотела умолять, просить, чтобы он не оставлял меня одну, чтобы взял меня с собой... Что вы еще хотите знать? Что я побежала, рыдая, за фиакром? Да, я плакала, сидя на каменной тумбе у ворот, одна на опустевшей улице, где не было ни души. Потом я вернулась в дом и стала ждать возвращения слуг. Но никто не пришел...
– Если не считать жандармов, которых предупредили, что верная подруга королевы прячется в этом пустом особняке. Кто, как вы думаете, донес на вас?
Анна-Лаура испуганно посмотрела на барона:
– Вы полагаете, что и это дело рук моего мужа?
– Я в этом уверен! У меня самого есть связи в различных кругах. К несчастью, когда я узнал о вашем аресте, вы уже находились в тюрьме Форс. В охваченном революцией городе очень трудно найти человека. Но когда вы увидели, что слуги не возвращаются, почему вы не пошли в дом герцога? Это действительно странно, но на левом берегу было все спокойно, хотя в Тюильри сначала убивали, а потом праздновали, упиваясь вином из королевских погребов, пируя над истерзанными трупами несчастных швейцарцев.
– Я думала об этом, но не знала того, что вы мне сейчас сказали. И потом, я не была уверена в том, что герцогу удалось вернуться домой. Я видела его среди тех, кто сопровождал короля и его семью в Национальное собрание. Что мне оставалось, кроме ожидания? У меня не оказалось ни гроша, я не могла даже сесть в дилижанс и поехать в Бретань.
– Как это так? У вас не осталось денег?
– Ни денег, ни драгоценностей... Если со мной хорошо обращались в тюрьме, то только благодаря маркизе де Турзель и принцессе Ламбаль, которые платили тюремщице. Я находилась с ними в одной камере.
И в ту же секунду перед ее мысленным взором предстало ужасное зрелище. Анна-Лаура зарыдала:
– Бедная... бедная женщина! Что она такого сделала, чтобы заслужить такую смерть и такой позор?
Но барон не позволил ее мыслям вернуться в прошлое. Он положил руку на ее вздрагивающее плечо, его пальцы сжались, заставляя Анну-Лауру вернуться в реальный мир.
– Забудьте об этом и отвечайте мне! – приказал де Бац. – Почему у вас ничего не осталось? Кто вас обокрал? До этого дня ни один особняк в Париже не пострадал от грабителей.
Она простонала:
– Вы делаете мне больно.
– Я требую ответа. Кто вас обокрал? Ваш муж?
Анна-Лаура не ответила, она громко плакала. Барон отпустил ее плечо. Женщина подошла к маленькому диванчику, упала на него и спрятала лицо в подушках.
Жан де Бац дал ей выплакаться, полагая, что слезы принесут ей облегчение. В его сердце бушевала ярость и презрение к человеку, чьей единственной религией был эгоизм, и росла жалость к той, с кем маркиз так жестоко обошелся. Молодая женщина сломлена, ей нанесен безжалостный удар, и можно ли еще это исправить? Возможно ли возродить желание жить в этом девятнадцатилетнем создании, с холодной жестокостью доведенном до крайней степени отчаяния? Барон не считал беду непоправимой. Но действовать надо было без промедления.
44 
