очень нудно 
42 
– Почему это должно было меня оскорбить, боже правый?
– Вы знатная дама. Это было бы естественно.
– Я никогда не чувствовала себя знатной дамой и еще меньше чувствую себя таковой сейчас, когда родиться дворянином – это уже преступление. Вы актриса и сами создали себе имя. Это намного справедливее.
– Не ожидал услышать такие речи от вас, госпожа маркиза, – воскликнул еще один мужчина, сидевший за столом. – Неужели вы придерживаетесь республиканских взглядов?
Он и был тем вторым солдатом Национальной гвардии, который вместе с бароном спас Анну-Лауру. На молодую женщину смотрел мужчина с улыбчивым лицом, курносым носом и крупным, выразительным ртом. Молодой человек имел заразительную улыбку, а его голубые глаза, контрастирующие с каштановыми волосами, светились лукавством. Звали его Анж Питу. И когда он не нес службу в Национальной гвардии в Лувре, то выступал как журналист в двух газетах. Газеты принадлежали его другу Дюплену де Сент-Альбану, в прошлом книготорговцу из Лиона, жившему теперь в пригороде Сен-Жермен. Поначалу Сент-Альбан не был поклонником монархии, но теперь стал отчаянным контрреволюционером.
Такая смена настроений позволила молодому Питу – ему недавно исполнилось двадцать пять лет – стать свидетелем почти всех важных событий последних месяцев. Он был настолько симпатичным, что Анна-Лаура не смогла не улыбнуться ему в ответ.
– Республиканские взгляды? Я даже не представляю, что это такое. Честно говоря, мне кажется, что я вообще ничего не понимаю в политике, я так далека от всего этого...
– И это говорите вы, которая заявила во всеуслышание, что является подругой королевы? С трудом верится...
– Я солгала. Я с почтением отношусь к королю, к его сестре и могу сказать, что люблю его детей, но что касается королевы...
– Перестаньте мучить госпожу де Понталек, Питу! – вмешался барон. – У маркизы, в отличие от вас, нет оснований обожать нашу несчастную королеву, но об этом я бы хотел поговорить с ней позже, если она сама того пожелает.
– Отчего я должна быть против? – прошептала Анна-Лаура, вдруг почувствовав себя неловко под пристальным взглядом хозяина дома.
С самого начала ужина молодая женщина украдкой рассматривала барона и никак не могла решить, нравится он ей или нет. Самым привлекательным в нем, безусловно, был его голос, напоминающий звук виолончели. Его взгляд был одновременно насмешливым и властным. А вот ироническая складка у губ придавала его лицу саркастическое выражение, что делало его неприятным. Барон, без сомнения, очень легко выходил из себя. Анна-Лаура чувствовала в нем несокрушимую силу воли, способную сломить любое сопротивление.
Барон не ответил на ее вопрос, да Анна-Лаура этого и не требовала. Он снова заговорил с Питу, предлагая ему остаться в Шаронне еще на несколько дней.
– Следовало бы подождать, пока ярость народа немного утихнет. Так будет благоразумнее, – добавил барон. – После 10 августа ваших газет больше не существует, ваш друг Дюплен де Сент-Альбан сидит в тюрьме Карм, и, возможно, его уже казнили...
– Меня тоже должны были казнить! – с горечью заметил Анж Питу. – Но теперь все полагают, что после падения Тюильри я уехал из Парижа.
– Вы сейчас в Шаронне, так и оставайтесь тут. А потом вы сможете занять ваш пост в Национальной гвардии с тем невинным видом, который вы легко напускаете на себя. Никто не поедет в Шатоден, чтобы проверить, в самом ли деле ваша тетушка и воспитательница находится при смерти. Поверьте мне, куда лучше...
Неожиданно Анна-Лаура прервала барона. Она спросила с явным отчаянием в голосе:
– Зачем вы спасли меня? Что вам до моей жизни?!
Молодая женщина поднялась из-за стола. Ей стало невыносимо слушать то, что ей казалось пустой салонной болтовней. Де Бац поднялся почти одновременно с ней.
– Я предполагал, что вы как следует отдохнете перед нашей беседой, но, если вы чувствуете себя достаточно сильной, мы можем поговорить немедленно.
– Да, я бы предпочла все обсудить сейчас же. Простите меня, – обратилась она к Питу и Мари.
– Тогда идемте, – пригласил Анну-Лауру барон.
Властным жестом он взял ее за руку и повел через темную гостиную к комнате, освещенной пламенем свечей, стоявших на камине, и масляной лампой на заваленном бумагами письменном столе. Это был одновременно кабинет, небольшая библиотека и место, где барон и Мари часто проводили время вместе. Анна-Лаура догадалась об этом, потому что на одном из кресел лежали пяльцы, а в углу стоял еще и дамский рабочий столик.
42 
