очень нудно 
38 
– Приказ прокурора Манюэля! Мы должны отвезти эту женщину в Коммуну!
Сбитые с толку этим неожиданным заявлением, стоявшие за дверью люди, жаждавшие расправы, в бессильной ярости сшибли своими дубинами треуголку с одного из солдат, а треуголка второго в одно мгновение превратилась в блин. Ее хозяин рассвирепел:
– Уймись, чудовище! Осторожнее размахивай своей дубиной!
– Но мы же слышали крики «Смерть!» и приказ председателя «Отпустить!».
– Ты что-то не расслышал! Во всяком случае, казнить мою треуголку тебе никто не приказывал. Она больше ни на что не годится...
Человек, орудовавший дубиной, засмеялся, конвоир Анны-Лауры пустился в объяснения. Молодая женщина тем временем могла оглядеться по сторонам. Крик ужаса вырвался из ее груди, когда она увидела, во что превратилась узенькая улочка, на которую выходили ворота тюрьмы.
У стен одного из домов на улице Балле была свалена горой одежда, а чуть поодаль – обнаженные и окровавленные тела ее недавних обладателей. Бойня была устроена по всем правилам. «Освобожденный» узник через ворота тюрьмы выходил на улицу, тут его оглушали дубиной, после чего другая команда оттаскивала потерявшего сознание человека к канаве, где с него срывали все ценное, одежду, обувь, а потом, перерезав жертве горло, укладывала труп к остальным.
Но самое страшное случилось с принцессой Ламбаль. Перед зданием тюрьмы какие-то торговки сцепились из-за ее вещей, а обнаженное тело принцессы выставили на всеобщее обозрение, привязав к каменной тумбе на углу улиц Балле и Руа-де-Сисиль. Один негодяй перепиливал ей шею здоровенным кухонным ножом, второй резал грудь, чтобы вырвать сердце, а третий отрезал прядь длинных белокурых волос. Все происходило под непристойные выкрики толпы, в которой запах крови пробудил самые гнусные низменные инстинкты.
Понимая, что выбраться будет непросто, один из гвардейцев потряс перед носом человека с дубиной документом, большая красная печать на котором произвела огромное впечатление – палачи не умели читать. Всех троих наконец пропустили.
Молодая женщина, лишившаяся чувств, не могла сделать ни шагу. Поэтому гвардейцам пришлось волочить Анну-Лауру за собой. Запыхавшись, они добежали до улицы Сент-Антуан и буквально впихнули женщину в фиакр, который ждал их. И как раз вовремя. Еще одно мгновение – и они не смогли бы выехать с улицы Балле. Дорогу им преградил бы кошмарный кортеж – обезумевшие горожане толпой двинулись за высоко поднятыми пиками, на которые были насажены сердце и голова принцессы Ламбаль с развевающимися белокурыми волосами. Следом за ноги, спиной по мостовой волочили изуродованное тело принцессы. Весь этот сброд направлялся в Тампль, чтобы показать Австриячке, как они обошлись с ее «советчицей».
– Гони к ратуше! – крикнул один из гвардейцев кучеру. – Если они увидят, что мы едем в сторону Бастилии, то побегут за нами. И потом, на улицах слишком много народа, чтобы можно было пустить лошадей галопом.
– Так куда же мне ехать?
– Поезжай по улице Монсо-Сен-Жерве, оттуда на Гревскую набережную, потом по набережным Орм, Сен-Поль, набережную Селестинцев и по улице Пти-Мюск. Так мы доберемся до ворот Сент-Антуан. А дальше ты и сам знаешь, куда ехать.
– Хорошо, господин...
Кучер вовремя спохватился и замолчал. Фиакр тронулся с места. Человек, который давал указания вознице, теперь помогал своему спутнику устроить поудобнее Анну-Лауру, которую они до этого втащили в карету.
– Мы не будем приводить ее в чувство? – спросил его спутник, до этого не проронивший ни слова.
– Пусть она сама очнется, так будет лучше. После всего того, что она увидела, она может начать кричать, отбиваться. Нам надо отъехать подальше...
– Да, вы правы. Бедная девочка! Такая молодая и настолько сломлена горем, что хотела умереть.
– Да, мой друг. Вы слышали ее слова? Она высокомерно заявила о дружбе, которой никогда не существовало.
– Говорят, на нее донесли, верно? Известно ли имя этого негодяя?
– Кто еще это мог сделать, кроме ее мужа? Вам не хуже, чем мне, известно, сколько раз он пытался от нее избавиться. Ваш друг Жуан уже говорил вам об этом. А с моих слов вы знаете о происшествии на улице Сен-Сюльпис, которое он подстроил.
– Но ведь она ему ничем не мешала! Где вы еще найдете такую покорную, ничего не требовавшую жену?
– Что вы хотите, если маркиз попал в руки такой же мерзавки, как и он сам? Тут помешала бы и тень. И не забывайте о состоянии де Лодренов. Эта малышка осталась единственной наследницей после смерти ее брата, моего друга.
38 
