87 
Тяжело вставая с колен. Жиль воскликнул:
— Напутствуйте меня. Ваше Высочество, и пусть ваша молитва охранит меня от ада, в который я погружаюсь, покидая вашу святую обитель.
Взволнованная горем молодого человека, мать Тереза перекрестила его.
— Да хранит вас Бог! — только и сказала она.
Турнемин поклонился и быстрым шагом направился к выходу, сестра-привратница с трудом поспевала за ним.
Долго настоятельница прислушивалась к удаляющимся шагам странного посетителя, потом преклонила колена перед распятием.
— Господи, спаси и сохрани этого бедного юношу, я видела смерть в глубине его глаз.
Как ветер мчался Жиль обратно в Париж, но не гнев гнал его. Быстрая езда и порывистый свежий ветер подействовали на него умиротворяюще. Он взял себя в руки и, остановившись у часовни Нотр-Дам-де-Лоретт, спешился и подошел к фонтану, журчащему у самой стены часовни. Он опустил разгоряченное лицо в прохладные струи и после двух-трех омовений вновь стал самим собой, смог трезво смотреть в лицо событиям и фактам. Разбилась самая дорогая его мечта: он захотел узнать и узнал…
Он знал теперь, что та, кого Называли Королевой Ночи, та, выставлявшая едва прикрытую свою красоту на всеобщее обозрение, привлекавшая мужчин, словно капля меда полчища жадных мух, была его Жюдит, его женой. Нет никакого двойника, а есть супруга, нарушившая долг. Она за золото и роскошь продала свое тело, тело, которым он, ее муж, обладал с восхищением и восторгом, и которое глупец Калиостро хотел навечно оставить девственным, чтобы сохранить провидческий дар Жюдит. Была женщина, не побоявшаяся покрыть позором имя человека, которого, по ее словам, любила. Хорошо хоть, что она воспользовалась псевдонимом…
И Жиль внезапно вспомнил. Он вспомнил, почему имя Керноа показалось ему знакомым, из глубины памяти он услышал голос Тюдаля де Сен-Мелэна, старшего брата Жюдит: «Она была подобрана врачом из Ванна, неким Джобом Керноа. Он нашел ее под колесами кареты, умирающей от голода…»
Так говорил Тюдаль перед тем, как пасть от руки Турнемина. Керноа женился на Жюдит, чтобы вырвать ее из алчных лап жестоких братьев, но они, ее братья, убили его в вечер свадьбы, а потом заживо закопали свою сестру в лесу Пемпон. Керноа был первой жертвой прекрасной сирены, и она до сих пор продолжала использовать его имя, слегка измененное дворянской частицей «де».
Испытывая скорей презрение, чем гнев, Турнемин сел на лошадь и спокойно доехал до улицы Клиши. В старом особняке Ришелье веселье было в самом разгаре, пожалуй, карет и лошадей во дворе стало даже больше, звучала музыка, в освещенных окнах мелькали силуэты гостей.
Жиль вернул швейцару лошадь, в маленькой гостиной привел в порядок растрепавшуюся шевелюру, смахнул пыль с сапог и спокойным шагом направился в зеленый салон.
Вокруг игорных столов толпились игроки, элегантный шезлонг пустовал. Королева Ночи с толпой своих обожателей перешла в другой салон, отделанный черным лаком. С бокалом шампанского в руке она смеялась, слушая комплименты, которые нашептывал ей один из гостей. Сияющий и гордый, как павлин, Поль-Джонс, только что удостоившийся счастья приложиться к ручке Королевы Ночи, наконец заметил Турнемина. Адмирал был уже пьян, но на ногах держался крепко.
— А, вот и вы! Клянусь, я уже потерял надежду вас увидеть! Я был просто в отчаянии!
— Надеюсь, отчаяние не помешало вам веселиться, адмирал, — ответил Жиль, немного форсируя американский акцент. — Я задержался в миссии несколько дольше, чем рассчитывал. И потом, у меня было одно маленькое дельце. Но вы представите меня?
— С радостью. Дорогой и прекрасный друг, позвольте представить вам одного из моих земляков, капитана Джона Вогана, сына известного у нас моряка и пирата. Он сгорает от желания познакомиться с вами.
Темные глаза молодой женщины равнодушно скользнули по лицу Турнемина, потом она более внимательно оглядела его с ног до головы, словно богатый плантатор, собирающийся купить нового раба.
— Это правда, сударь, вы сгорали? — спросили ее красивые губы, на которых еще блестели капли вина. — Это интересно…
— Готов с вами согласиться, это действительно интересно. Да, я сгорал и сейчас горю, огонь страсти мучает меня, но, надеюсь, с вашей помощью мы его погасим.
Жюдит нахмурила брови, ей явно не понравился слишком фамильярный тон нового гостя.
— Что вы хотите сказать? — спросила она высокомерно.
87 
