Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
98 
— Ты не хочешь отвечать?
— Зачем, ведь я уже сказать, что хозяин уезжать. Он мне никогда не говорить. Его нет, это все!
— Отлично, тогда подождем. Вы там, поднимите тело консьержа, чтоб он его случайно не нашел. А тебя, индеец, я убью тихонько, так, забавы ради, чтобы скоротать время… А то слишком скучно…
— Тебе не придется скучать!
Жиль возник в дверях. Два пистолета одновременно выстрелили — человек с ножом, он, видимо, был вожаком шайки, упал, с ним вместе свалился на пол и один из тех, кто держал Понго. Быстрый как молния индеец кинулся на второго своего мучителя, ударом кулака повалил его, схватил со стены абордажную саблю и одним взмахом снес ему голову.
Молодой человек отбросил ненужные теперь пистолеты, выхватил шпагу: перед Жилем и Понго оказалось по два противника.
— Дельце кажется мне забавным, — крикнул Жиль. — Ты не ранен?
— Нет, Понго не ранен, а вот этот, он мертв! — добавил индеец, вонзая оружие в горло врага.
В ту же минуту и Жиль покончил с одним из своих противников. Оставшиеся со всех ног пустились наутек. Индеец хотел догнать их, но Жиль удержал его.
— Пусть отправляются к черту! Я полагаю, на сегодня они утихомирятся, — сказал Жиль, разглядывая поле боя.
— Много крови, — вздохнул Понго. — Ковер и кресло погибли. Отчистить невозможно…
— Какой же ты стал заботливой хозяйкой! — засмеялся Жиль. — В любом случае, это уже не имеет значения… нам больше ничего не нужно и в первую очередь не нужны наши глупые тряпки! — И Жиль концом только что вытертой шпаги подцепил белоснежный тюрбан, украшавший голову Понго.
— Конец маскараду? Правда?!
— Конечно, правда! Снова станем самими собой, а потом уедем отсюда навсегда. Люди, напавшие на нас сегодня, обязательно вернутся, они ни за что не откажутся от мести. Нельзя терять ни минуты, надо собираться…
— Что будем делать?
— Переедем… этой же ночью. Ступай сначала приведи Мерлина, он привязан под навесом рынка Буланвилье. Когда вернешься, упакуешь все самое ценное. А я пока напишу домовладельцу, уплачу за месяц вперед и попрошу продать ту мебель, которую мы не сможем увезти. Деньги он передаст Бомарше. Но сначала принеси нам что-нибудь выпить — одна или две бутылки бургундского не повредят…
Глаза Понго горели, как свечи, а большой рот расплывался в улыбке, открывающей два больших желтых резца.
— Я момент…
Индеец вернулся через минуту с бутылками под мышкой. Он аккуратно вытащил пробки и протянул одну бутылку Жилю, а другую взял себе.
Одним глотком Турнемин осушил бутылку и принялся за письмо.
— Хм! — крякнул Понго, причмокивая от удовольствия. — Великий Дух вошел в Понго! Теперь я искать брать коня…
С ловкостью перешагивая через трупы, он направился к выходу, но передумал и вернулся к столу, за которым Жиль писал письмо домовладельцу.
— Куда мы ехать?
— В Версаль. Вернемся в наш старый уголок у доброй госпожи Маржон. Думаю, что ненадолго… Я тебе потом все расскажу…
— Не надо. Какая радость снова увидеть великого вождя Красного Медведя, старую скво Любимую Сигонь, дряхлого садовника и кошечку Петунью. Я поженю ее с Нанабозо…
И окрыленный надеждой соединить законным браком аристократическую кошечку мадемуазель Маржон с подобранным котенком неизвестного происхождения, Понго бросился выполнять приказание хозяина.
Турнемин дописал письмо, посыпал его песком, запечатал и положил в карман. Потом из своего стола достал документы на имя Джона Вогана, скатал их, вложил внутрь записку и тоже запечатал. Деньги и несколько личных вещиц Турнемин уложил в большую кожаную сумку, старую спутницу его странствий.
Со скрещенными на груди руками стоял он посередине библиотеки, с недоумением спрашивая себя, как поступить с трупами бандитов.
Закон требовал, чтобы подвергшийся нападению известил инспектора ближайшего участка.
Но господин Лесказ, инспектор, проживавший неподалеку, отличался ужасной педантичностью и медлительностью. Жиль боялся, что полицейские формальности не дадут ему уехать до наступления утра. С другой стороны, скрыться, оставив все, как есть, означало дать почву для самых худших подозрений и обвинений…
Думая о том трудном положении, в котором он оказался по милости сицилийских бандитов. Жиль услышал, как мимо дома промаршировали парижские гвардейцы (Парижская гвардия с 1783 года заменила устаревшие сторожевые дозоры).
Турнемин кинулся к окну, выходящему на улицу, открыл его и увидел шесть человек, одетых в красные с синим мундиры, под командованием капрала. Стараясь привлечь их внимание, Жиль громко крикнул: «На помощь!»
98 
