очень нудно 
51 
— Я слушаю вас, — вздохнул он. — Мне кажется, что действительно есть много вещей, о которых я не знал…
Внезапно ощутив стеснение, он не смел больше смотреть в сторону Марианны. А молодая женщина собралась покинуть свое гнездо из подушек.
— Будьте добры позвать донну Лавинию, Аркадиус! Я хочу уйти…
Язон сейчас же запротестовал:
— Почему ты хочешь уйти? Если я был не прав, я буду только благодарен, ибо я тоже… страдал. Прошу тебя, останься!
Несмотря на сделанное им признание, похоже, немало стоившее его гордости, молодая женщина отрицательно покачала головой:
— Нет. Все то, что расскажет Жоливаль, вызовет слишком тяжелые для меня воспоминания. И вообще я предпочитаю не присутствовать при этом. Так ты будешь более свободен в своих суждениях. В мое отсутствие ты увидишь вещи более ясно. Я не хочу ни в чем влиять на тебя…
— Да не будешь ты влиять на меня. Останься, умоляю тебя! Мне тоже надо столько сказать тебе…
— Хорошо, ты скажешь позже… если у тебя еще будет желание сделать это. В противном случае… ты сможешь уехать, даже сегодня вечером, совершенно свободно. И мы больше никогда не встретимся. Так, впрочем, произошло бы, если бы тебе сегодня удалось увести» Волшебницу «, не так ли? Ты же знал, что я в этом городе, тебе написали об этом, и у меня было достаточно трудностей, чтобы добраться сюда. Однако ты поднял бы паруса, даже не попытавшись меня увидеть…
— Нет! Клянусь тебе, что нет! Я толком не знал, что хотел делать, но не собирался отплывать далеко. Понимаешь, когда я увидел среди жалких лоханок свой бриг, я немного потерял голову, и у меня в мозгу билась только одна мысль: овладеть им, увести оттуда. Мне казалось, что он увяз в зловонном болоте… Тогда я нашел в порту нескольких бездельников,
не особенно похожих на висельников, и с ними приступил к делу. Я думал, что это будет не очень трудно. Портовые охранники показались мне достаточно апатичными… И я ошибся. Но клянусь тебе, что я не покинул бы эту страну, не повидав тебя, не узнав хотя бы, что с тобой случилось… я не смог бы!
— Но как бы ты это сделал?
— Побережье скалистое, изрезанное. И там легко найти укрытие, однако, как я уже сказал, тогда я об этом не думал. Мной руководило чувство более сильное, чем я, чувство, без сомнения, подобное тому, что толкнуло меня на поиски тебя…
Он встал и теперь смотрел на нее со страхом, пораженный ее тусклым голосом, ее покорным тоном, свидетельствующим о бесконечной усталости. Он открыл также, какой слабой и беззащитной она выглядела. В этой отяжелевшей от близкого материнства женщине он не находил ничего от непокорного и заносчивого создания, заставившего его потерять голову и забыть все на свете, но он открыл в ней, несмотря на внушаемую ему ее положением некую боязнь, и чувство новое, вызывавшее инстинктивное желание покровительствовать ей, защитить от обрушившихся на ее хрупкие плечи тягот, вырвать ее из цепких лап нелепой судьбы…
Когда с помощью немедленно появившейся Лавинии она покидала диван, вцепившись в руку старой дамы, он внезапно испытал безумное желание схватить ее в объятия и унести далеко от этого дворца, чья восточная роскошь задевала его строгий вкус так же, как и его личную мораль. Он потянулся было к ней, но она остановила его взглядом, который пригвоздил его к месту.
— Нет! — сказала она непримиримым тоном. — То, что ты испытываешь, это только жалость. А я не хочу твоей жалости.
— Не говори глупости! Какая жалость? Откуда ты взяла? Клянусь тебе…
— Ах нет! Не клянись! Только что, когда ты вошел, я была готова забыть все, что произошло на твоем корабле. Мне даже показалось, что я все забыла… но ты снова пробудил прошлое. Поэтому я не хочу слушать тебя больше. Это ты, наоборот, будешь сейчас слушать Жоливаля.
Наконец я сказала тебе, что ты волен решить…
— Но что решить?
— Хочешь ли ты, чтобы мы остались друзьями.
Когда ты познакомишься со всеми составными частями этой проблемы, ты увидишь, сможешь ли сохранить ко мне какое-нибудь уважение. Что касается твоих чувств, это зависит только от твоего сердца.
— Останься! — взмолился Язон. — Я уверен в себе.
— — Тебе повезло. А я не могу этим похвастаться.
Только что я была счастлива, теперь же не знаю… Лучше я уйду.
— Позвольте ей уйти, — вмешался Жоливаль. — Она устала, больна… Ей требуется отдых, и нет никакой необходимости выносить испытание, каким будет для нее этот рассказ. Ведь есть воспоминания, вызывать которые не доставляет особой радости. И затем, мне будет легче изложить вам все под моим углом зрения. Донна Лавиния, — добавил он с гораздо большей приветливостью, — не могли бы вы оказать величайшую любезность и принести нам кофе, много кофе? Я думаю, что он потребуется и одному, и другому.
51 
