Лёгкий, ненавязчивый романчик 
157 
– Что же это? Дружба?
– Мое заветное желание, – вздохнула молодая женщина с мечтательным видом, – мое заветное желание – стать его настоящим другом! Он знает, впрочем, что я люблю его, и особенно, что я восхищаюсь им. Да, – продолжала она с внезапной горячностью, – он достоин восхищения больше, чем кто-либо в мире! Да прости меня Бог, но, по-моему, Он ему в подметки не годится!
Взошло робкое солнце, окрасив венецианских лошадей на новой Триумфальной арке. День обещал быть хорошим.
М-м Гамелен жила на улице Тур-Овернь, между старинной заставой Поршерон и новой – Мучеников, за стеной Откупщиков налогов, в очаровательном доме с садом и дворцом, где до Революции графиня де Жанлис воспитывала детей герцога Орлеанского. Соседом был главный ловчий императорской охоты, а визави – некий финансист – снимал дом для танцовщицы из Оперы, Маргарит Вадэ де Лиль. Построенный в прошлом веке, дом напоминал чистые линии Трианона, и, если в усыпленном зимой саду царила тишина, в бассейне посреди двора играли струи фонтана. В целом, особенно из-за немного необычного расположения этой улицы на склоне, здесь Марианне понравилось. Несмотря на снующих взад-вперед слуг, несмотря на крики и шум просыпающегося Парижа, в доме Фортюнэ с его белыми стенами было что-то успокаивающее, мирное, что ей импонировало больше, чем показная роскошь отеля Матиньон.
Фортюнэ поместила гостью в очаровательной, обтянутой розовым китайским шелком комнате, с кроватью из светлого дерева, с большим муслиновым пологом. В этой комнате, находившейся рядом с ее собственной, жила ее дочь Леонтина, которая в данный момент была воспитанницей знаменитого пансиона м-м Кампан в Сен-Жермене. И тут же Марианна убедилась, что беззаботность креолки была только видимостью, ибо она сразу развила бурную деятельность. В мгновение ока перед нею появились: просторный батистовый пеньюар с кружевами, синие бархатные комнатные туфли, горничная для нее, – принадлежавшие Леонтине Гамелен, – и солидный завтрак, за который она уселась вместе с успевшей переодеться хозяйкой против ярко пылающего огня. Марианна с интересом убедилась, что бывшая «щеголиха», которая когда-то отваживалась выходить на Елисейские Поля в одном муслиновом платье на голом теле, в своей уютной квартире вернулась к прежним привычкам. Ее воздушное, украшенное лентами дезабилье не скрывало превосходное сложение, а, наоборот, подчеркивало смуглую прелесть дочери островов.
Обе молодые женщины с аппетитом поглощали тартинки, варенье и фрукты, запивая их горячим крепким чаем с молоком, заваренным по английскому рецепту в тончайшем розовом фарфоре Индийской компании. Закончив, Фортюнэ с удовлетворением вздохнула:
– Поговорим! Чем вы хотите теперь заняться? Принять ванну? Поспать? Читать? Я бы хотела написать несколько слов господину де Талейрану, чтобы поставить его в известность о том, что с вами произошло.
– Прошу вас, – возразила Марианна умоляющим тоном, – есть дело, которое мне кажется более срочным… Один из моих друзей, тот, что помог мне бежать из каменоломен Шайо, был ранен. Это американец, моряк, человек необыкновенный, и я не знаю, что с ним случилось. Император…
– Испытавший уколы ревности, как простой смертный корсиканец, не захотел ответить на ваши вопросы! Но расскажите мне об этом американце. Я всегда восхищаюсь людьми оттуда, может быть, потому, что родилась недалеко от них. В них живет дух авантюризма и эксцентричности, который я нахожу увлекательным. Расскажите мне этот роман, ибо я чувствую, что мне сообщили только краткое изложение, а я так люблю романы!
– Я тоже, – улыбаясь, сказала Марианна, – но именно от этого я не в особенном восторге!
С блестящими от возбуждения глазами слушала Фортюнэ рассказ о том, что произошло с вечера 21 января, когда молодая женщина покинула отель на улице Варенн, чтобы поехать в Бютар. Она рассказала о Брюсларе и Морване, чья судьба ей неизвестна, о ее друге Жоливале, тоже вызывавшем у нее беспокойство, о рассыльном Гракхе-Ганнибале Пьоше и, наконец, о Язоне Бофоре, с которым она сегодня должна была уехать в Америку.
– Я, не колеблясь, уехала бы с ним, – сказала Марианна в заключение, – если бы Император не взял с меня обещание остаться.
– И вы действительно уехали бы… несмотря на то, что произошло этой ночью в Тюильри?
Марианна немного подумала, затем вздохнула.
– Да… Если бы он не уверил меня, что нуждается во мне, и я не пообещала остаться, я, несомненно, уехала бы сегодня!
157 
