очень нудно 
34 
Наконец, за окном окончательно стемнело и холмы стали неразличимыми. Не небе зажглись яркие звезды. Издалека прозвучал голос Лилиан:
— Филипп, ужин готов, спускайся! Филипп, так и не отдохнув, пошел ужинать. На столе в подсвечнике горело две свечи. Их неяркий свет едва рассеивал темноту, освещая лишь золотистый пирог на большом медном блюде.
— Надо отнести кусочек матери — сказал Филипп. Лилиан согласно кивнула.
— Хоть она ничего и не ест, ей все равно будет приятно.Лилиан, быстро отрезав кусок пирога, понесла его наверх.
Филипп слышал приглушенные голоса матери и сестры, слышал, как Лилиан уговаривает ее хотя бы попробовать, слышал ответ матери:
— Вот завтра я обязательно поем, ведь Филипп обещал принести форель.
Заскрипели ступеньки, и возле стола вновь появилась Лилиан. Ее лицо было задумчивым, а в глазах стояли слезы.
— Она тает буквально на глазах, я даже не знаю, что нам делать, — прошептала девушка.
Успокойся, все будет хорошо, я тебе обещаю.
— Она постоянно думает и говорит об отце так, словно он жив Я остановилась перед дверью и слышала, как мать разговаривает с отцом. Представляешь, Филипп, прошло столько лет, а она все еще обращается к нему, ждет ответа, обижается, если он не хочет выполнить какую-то ее просьбу.
Филипп с аппетитом начал есть и, чтобы хоть чем-то подбодрить сестру, принялся нахваливать пирог. А пирог и в самом деле был очень вкусным, и Филипп очень удивился, как это сестра смогла приготовить такое угощение. Пирог был
Сочный и очень ароматный.
Съев один кусок, Филипп посмотрел на сестру. Та улыбнулась.
— Вот теперь, Филипп, я вижу, что ты в самом деле восхищен пирогом, не врешь и не льстишь мне.
Она отрезала еще большой кусок и подвинула его к брату.
Филипп, удивляясь самому себе, съел этот большой кусок пирога, собрав с тарелки вилкой все крошки. Он запил пирог вином и, ничего не говоря сестре, вышел во двор.
Добравшись до конюшни, Филипп проверил, все ли там в порядке, глянул на звездное небо и с радостью подумал, что завтра, скорее всего, будет хорошая солнечная погода.
Он стоял на крыльце, слыша как убирает со стола посуду Лилиан, смотрел на звезды. Он смотрел на звездное небо и думал о том, как одинок человек на земле, как мало у него друзей и как много врагов. Конечно, Филипп подозревал, что
Где-то существует другая жизнь, не такая тяжелая, как у него, и куда более разнообразная. Но он понимал и то, что ему выпала своя судьба, и он должен прожить свою жизнь, а не чужую, он не вправе покинуть свой дом, отправившись куда-нибудь в дальние края искать счастья. Ведь его счастье где-то здесь рядом, близко, надо лишь заметить его, найти.»Но что может быть здесь? — недоумевал Филипп. — Я знаю здесь каждую тропинку, даже знаю наперед, что может сказать мне сестра или мать. Здесь каждый день похож на предыдущий и следующий не приносит ничего нового. Здесь люди рождаются, живут и умирают, так и не увидев счастливых дней, принимая за счастье минутные радости. Ведь не может же быть счастьем хороший урожай или удачная сделка? Счастье совсем в другом. Только вот в чем? — задумался Филипп, глядя
На звездное небо. — Но и не в богатстве» — подумал молодой человек.
И тут его сердце сжалось, как когда-то давно, когда был еще жив отец.
И Филипп вспомнил густой туман, вспомнил лицо маленькой девочки и ее огромные глаза, с надеждой смотревшие на него. Он вспомнил, как на ее груди сверкнул
Тяжелый золотой медальон и даже вспомнил огромную жемчужину, похожую на гигантскую слезу. Он даже явственно услышал запах стерни, размокшей под дождем и запах лошадиного пота, долетавшего до него сзади.И внезапно, как светлячок, вспыхнула падающая звезда.
Сердце Филиппа на мгновение остановилось и бешено забилось в груди.»Счастье в любви» — вспыхнула в памяти когда-то услышанная фраза. — А что такое любовь? — подумал Филипп и перед его внутренним взором встало лицо матери, бледное и одухотворенное. — Но если счастье в любви, — задумался Филипп, — то почему так несчастна моя мать, хоть до сих пор и продолжает любить отца? Наверное, можно быть счастливым и в несчастье».
На темном небе вновь промелькнула золотистая искра, и Филипп Абинье, пожалев, что не успел загадать желание, вернулся в дом.
Еще над дорогой клубился белый туман, а Филипп Абинье уже ехал по узкой тропинке через поля. Он слушал, как щебечут птицы, пробуждаясь ото сна, слушал, как шуршит трава под копытами лошади, и его душа наполнялась радостью. Ему было
34 
