очень нудно 
49 
— Они не удовольствуются этим, сир, уверяю вас.
Но для меня теперь это не имеет значения… Надо думать о вас…
— Какая же ты дурочка! — пробормотал он сквозь зубы. — Неужели ты думаешь, что я позволю тебе погибнуть? Ты — бравый маленький солдат, Марианна, даже когда ты говоришь глупости, а я люблю своих солдат, как собственных детей. Или мы погибнем здесь вместе, оба… или вместе спасемся. Но еще рано говорить о смерти.
Затем, видя, что она смотрит на него с улыбкой, более печальной, чем слезы, он добавил еще тише:
— Верь мне. Твоя жизнь не окончилась. Наоборот, она открывается перед тобою. Я прекрасно понимаю, что ты страдаешь. Я знаю, ты воображаешь, что я мелю вздор, но наступит день, когда ты убедишься, что я был прав. Подумай о твоем сыне, который пробуждается к жизни без тебя. Забудь наконец этого Бофора. Он недостоин тебя. И думай о том, чье имя ты носишь. Вот он достоин тебя… и он так любит…
— Неужели вы прорицатель, сир? Кто мог сказать вам?
— Никто… если не считать мое знание людей. Все, что он делал, он делал только из-за любви… Не пытайся больше поймать звезду на дне колодца.
Он отстранился от нее, но не отвел глаза. Затем, бросив быстрый взгляд на город, он сделал несколько шагов в сторону присутствующих. Похоже, огонь уменьшался.
Император остановился, обернулся.
— Ну так как? — сказал он. — Я жду!
Марианна медленно склонилась в глубоком реверансе.
— Я попытаюсь, сир… Даю вам слово.
ЗИМНИЙ ВЕТЕР
ГЛАВА I. КАССАНДРА
Кровать со слегка отдающими плесенью простынями была твердой, как доска. Марианна долго ворочалась, тщетно пытаясь уснуть. Она очень устала и, когда император удалился, поспешила в свою комнату, убедившись, что Жоливаль надлежащим образом устроен по соседству. Конец этого богатого на впечатления дня был слишком утомительным, чтобы молодая женщина не испытала облегчения, избавившись от придворного протокола, срочно вводимого в Кремле графом де Сегюром.
Думая только об отдыхе и отложив на завтра решение сложных проблем, Марианна сразу же легла, надеясь, что после сна у нее в голове все прояснится. Но безжалостный водоворот мыслей и жесткое ложе не позволили обрести ей блаженное забвение.
А мысли ее, отказываясь от передышки, блуждали на дороге в Санкт-Петербург вслед за тем, кто, ничуть не тревожась о своей возлюбленной, с такой легкостью и эгоизмом оставил ее. И тем не менее ей не удавалось рассердиться на него серьезно, столь велика и слепа была ее любовь к нему. Она слишком хорошо знала упрямство Язона, чтобы искать ему оправдания, будь то стойкая злоба к Наполеону или страстное желание вернуться в свою страну… Два чувства, взвесив все, вполне объяснимые и такие типично мужские!
Марианна также не скрывала от себя, что без вырванного у нее Наполеоном обещания, о котором она уже жалела, она сделала бы все, чтобы уйти из этого дворца, где она чувствовала себя в его власти. С какой радостью она последовала бы примеру Крэга О'Флаерти! Ирландец не захотел остаться во дворце. Узнав от Гракха о судьбе Язона, он без колебаний принял решение.
— Раз вы отныне в безопасности у своих, — заявил он Жоливалю, — прошу разрешения продолжить мой путь к морю, то есть в Петербург. Я задыхаюсь на бесконечных дорогах этой слишком большой страны. Мне нужен воздух открытого моря! Там я встречу Язона, просто отыскав дом его друзей Крыловых. И даже если я проделаю весь путь пешком, тогда как он едет верхом, я успею поймать его, так как он, безусловно, проведет там до отплытия несколько дней…
Всегда все понимающий Жоливаль дал ему «добро», и Крэг уехал, попросив виконта попрощаться за него с Марианной и поблагодарить императора за щедрый подарок — лошадь, — при настоящих обстоятельствах поистине царский…
Его отъезд явился для Марианны опасным искушением. Честное слово — довольно хрупкая вещь, когда вмешиваются все демоны непорядочности и начинают его оспаривать. Ведь на самом деле Марианна ни в чем не поклялась Наполеону. Она пообещала «попытаться»… но попытаться что? Окончательно отказаться от мечты о счастье, которую она лелеяла годами?..
Конечно, если смотреть на вещи беспристрастно. Наполеон прав. Марианна признавала, что он проявил доброту и проницательность. Она допускала, что на его месте она вела бы себя так же! Более того, она осмелилась признать, что, в противоположность ему, Язону не хватало порядочности. Но в то время как ее мозг пытался рассуждать здраво, полное возмущения сердце боролось изо всех сил, требуя права биться в избранном им ритме и слепо следовать эгоистическому полету морской птицы по имени Язон Бофор…
49 
