очень нудно 
52 
Марианна приостановилась, чтобы осмотреть убранство комнаты. Затем, в ожидании обещанного кофе, она подошла к окну и прижалась лбом к стеклу, глядя на панораму древней русской столицы. Сильный переменчивый ветер дул одновременно с севера и запада и гнал пламя к центру, засыпая еще нетронутые дома фонтанами искр и вызывая новые пожары. Демон огня пришел в Москву, и никто не мог сказать, удастся ли его обуздать.
Кофе появился вместе с Дюроком. Два старых друга принялись за него в молчании, словно совершая некий ритуал, каждый погруженный в свои мысли, стараясь не проявлять беспокойства. Ощущения и княгини и гофмаршала, вне всякого сомнения, были одинаковыми: этот город, на который в разной степени они возлагали такие надежды, казался им теперь челюстями библейского чудовища, готовыми сомкнуться на их хрупких человеческих телах.
Около половины первого ночи вспыхнул пожар в еще погруженном во мрак районе, затем еще один.
— Пожар распространяется! — заметил Дюрок удивительно хриплым голосом.
— Круг замыкается. Умоляю вас, друг мой, разбудите императора, пока еще не поздно. Я боюсь, я так боюсь… Эти люди решили не оставить в Москве камня на камне.
Он гневно пожал плечами.
— Да нет же! Это невозможно! Нельзя сжечь целый город, особенно таких размеров. Вы теряете самообладание из-за того, что горят предместья, но наши солдаты действуют, и они быстро схватят поджигателей, если только поджигатели существуют!
— Вы еще сомневаетесь в этом? Да вы все слепцы!
Уже несколько часов я пытаюсь убедить вас, что мы в смертельной опасности, а вы готовы принять меня за сумасшедшую. Я чувствую себя Кассандрой, старающейся урезонить троянцев…
Видя неуверенный взгляд Дюрока, она предпочла больше не углубляться в античные сравнения. Гофмаршал двора сейчас явно находился за сотни лье от Трои, и Кассандра была, очевидно, последней особой, чьи достоинства он хотел бы обсуждать. К тому же возвращение Коленкура изменило ход разговора.
На лице герцога де Висанса виднелись следы сажи.
Его мундир был изрешечен маленькими дырочками от искр, и глаза из-под нахмуренных бровей смотрели мрачно.
— Дела идут плохо, — признал он. — Осмотр, который я произвел вокруг Кремля, убедил меня, что мы можем пережить неожиданную драму. Пожар везде берет верх. Новые очаги возникли на севере, и ветер раздует их с минуты на, минуту. Но есть нечто более ужасное…
— Более ужасное, — проворчал Дюрок. — Не представляю себе, что это еще может быть!
— Помпы! Мы почти ничего не нашли! А те, что обнаружили, оказались негодными…
— И это не убедило вас в достоверности моих сообщений? — воскликнула возмущенная Марианна. — Чего же вы хотите? Ведь я сказала вам и повторяю, что все это заранее обусловлено и подготовлено до мельчайших деталей, что русские сами поджигают Москву по приказу их губернатора. И тем не менее вы все время отказываетесь выслушать меня! Бегите, черт побери! Будите императора и…
— И бежать? — оборвал Коленкур. — Нет, сударыня! Мы пришли сюда ценой таких больших усилий и жертв не для того, чтобы бежать подобно зайцам из-за нескольких горящих лачуг! Не первый раз горят дома под нашими шагами.
— Но это, без сомнения, первый раз, когда они горят за вашей спиной… Простите меня, пожалуйста, что я коснулась еще свежей раны! Я думаю только о спасении императора и его армии, господин герцог!
— Я знаю это, сударыня, и поверьте, что не сержусь на вас.
Удержавшись от движения плеч, которое выдало бы ее раздражение, Марианна отошла на несколько шагов.
Она была обескуражена, еще раз убедившись, насколько тяжело помешать мужчинам стремиться, очертя голову, к своей судьбе. Тем временем Дюрок спросил о других новостях.
— Как обстоят дела в городе?
— Войска стоят в боевой готовности. Что касается местных жителей, то для поджигателей они ведут себя странно. В слезах оставляют свои дома и толпятся в церквах. Они переполнены.
— А здесь?
— Кроме императора, все на ногах. Галерея полна обезумевших людей. Волнение всеобщее, и, на мой взгляд, возможна паника. Пожалуй, пришло время, как это ни печально, разбудить его величество.
— Ах! Немедленно! — не смогла удержаться Марианна.
Коленкур повернулся к ней и сурово сказал:
— Положение требует этого, сударыня. Но мы потревожим императора не для того, чтобы бежать. Просто он своим присутствием успокоит тех во дворце, кто готов поддаться панике… вы первая, княгиня.
52 
