Последние отзывы

  35  

Охваченная отвратительным чувством поражения и бессилия, она оставалась неподвижной, сжимая в руках блестящую ручку зонтика, со щеками, залитыми слезами, медленно падавшими на кружева платья, не думая о том, что надо позвать Аркадиуса или приказать уехать. Все ее мысли были прикованы к ее несчастной кузине и тому, что она могла вынести в руках бандитов Фаншон — Королевской Лилии.

Но как только Жоливаль заметил, что лорд Кранмер покинул карету, он спустился вниз и присоединился к Марианне.

— Святое небо! Что с вами случилось? — вскричал он, увидя ее превратившейся в статую отчаяния. — Что сделал с вами этот человек? Почему вы не позвали меня?

Посмотрев на него полными слез глазами, она расправила скомканный желтый листок и протянула ему.

— Читайте, — едва промолвила она. — Завтра это прочтет весь Париж, если я откажусь дать требуемую сумму. Более того… чтобы заставить меня быть сговорчивей, он похитил Аделаиду. Я в его руках, Аркадиус, и он не выпустит меня! Он прекрасно понимает, что император ни за что не согласится быть замешанным в скандале, увидеть свое имя рядом с именем убийцы.

— Убийцы? Да в этом нет ни слова правды!

— Увы. Защищаясь, я невольно убила Иви Сен-Альбэн. Английская полиция разыскивает меня.

— Ax!..

Аркадиус тяжело опустился на сиденье. Марианна со страхом заметила, как он побледнел, и у нее промелькнула мысль, не оставит ли ее и он на произвол судьбы… Но Жоливаль только достал из кармана громадный батистовый платок и, обняв рукой Марианну за плечи, стал по — братски вытирать непрерывно катившиеся слезы.

Сильный запах одеколона наполнил карету.

— И сколько хочет этот… джентльмен? — спросил он спокойно.

— Пятьдесят тысяч ливров… в течение трех дней. Он даст мне знать, где и как передать их ему.

Аркадиус восхищенно присвистнул.

— Черт возьми! У него недурной аппетит! Насколько я понимаю, это только начало! Он не остановится на такой счастливой дороге, — добавил он, пряча в карман платок.

— Вы думаете, что он предъявит и другие требования?

Это и мое мнение, но он обещал, если я заплачу, не трогать меня один год и… вернуть в целости и сохранности Аделаиду.

— Как это любезно с его стороны! Мне кажется, вы не собираетесь проникнуться к нему доверием?

— Ни на секунду, но у нас нет выбора. Он удерживает Аделаиду и знает, что я сделаю все, чтобы сохранить ей жизнь. Если я пущу полицию по его следу, он безжалостно убьет ее! Если бы не это, мы уже были бы на пути к дому герцога Отрантского.

— ..который не смог бы принять вас, ибо он присутствует на свадьбе императора. К тому же ничто не говорит за то, что он сумел бы воспрепятствовать появлению этой гадости. Труднее всего бороться с пасквилями. Они появляются каждый день. Нет, я спрашиваю себя, не сможем ли мы сами найти мадемуазель Аделаиду. Я знаю не так уж много мест, где Фаншон могла бы ее спрятать, ибо вы прекрасно понимаете, что она в ее руках!

— Может быть, в каменоломнях Шайо?

— Категорически нет! Дезормо не сумасшедшая! Она прекрасно знает, что это уютное местечко больше не является для нас тайной. Нет, она должна была поместить ее в другом месте, но придется действовать так осторожно, чтобы, не привлекая внимания, убедиться в этом, потому что я думаю, так же как и вы, впрочем, что англичанин без колебаний покончит с пленницей, как он пригрозил вам. Я надеюсь только, что он выдержит срок договора и мы получим ее, отдав выкуп.

— А… если он не сделает это? — с ужасом спросила Марианна.

— Вот почему мы должны попытаться открыть, где он прячет ее. В любом случае, как вы сказали, у нас нет выбора. Нам нужно сначала заплатить. Затем…

Он замолчал. Марианна увидела, как сжались его челюсти под короткой черной бородкой. Ее вдруг пронзило ощущение несгибаемой воли, такой же, как у Франсиса, скрывавшейся в этом невысоком человеке, любезном и хрупком, в изысканном изяществе которого проглядывало даже что-то женственное.

— Затем? — подсказала она.

— Использовать любую отсрочку для нападения. Надо поставить лорда Кранмера в такие условия, чтобы он не был в состоянии вредить нам.

— Вы хорошо знаете, что у меня только одно желание: расторгнуть мой брак, чтобы обрести право стать самой собой.

— Этого будет, без сомнения, недостаточно.

— Итак?

— Итак, — начал Жоливаль с величайшей нежностью, — в случае, если император не сможет подарить вам его голову, я думаю, нам нужно будет самим добыть ее.

  35