19 
Корнелиус продолжал улыбаться и тогда, когда они прибыли в особняк, и его улыбка погрузила Сиприена в глубокие размышления. Сообщив слуге, что он поднимется наверх, чтобы привести себя в порядок перед обедом, Корнелиус, шагая вверх по лестнице, принялся насвистывать веселую мелодию.
– Похоже, наш гость в самом деле доволен, – сделал вывод старый мажордом, помогая Альдо избавиться от уличной одежды. – Просто любо-дорого смотреть!
– Хорошо, что хоть кто-то доволен, – кивнул Альдо и поинтересовался: – Маркиза уже выпила свое шампанское?
Старая маркиза презирала чай, считая его несносным травяным отваром, и заменила пятичасовое чаепитие распитием бутылки шампанского, с удовольствием угощая им компаньонку и любого, кто к ней заглядывал.
– Нет еще, сейчас всего…
– Не имеет значения! Принеси мне коньяк с водой… Нет! Без воды! И налей побольше. Мне он сейчас просто необходим.
Тетушка Амели по-королевски восседала в белом ратиновом кресле со спинкой в виде веера, напоминающем трон, и пила шампанское. Мари-Анжелин, устроившись за маленьким столиком, раскладывала пасьянс. Они хором приветствовали вошедшего Альдо одним и тем же вопросом:
– Ну что?
– Что «что»? – переспросил он, целуя старую тетушку.
– Аукцион был удачным? Ты купил то, что хотел?
– Я – да. И сейчас покажу вам свои покупки. Что касается аукциона, не скажу, что он прошел неудачно, однако не совсем так, как предполагалось. Мы удостоились чести принимать у себя представителей закона в лице нашего дорогого Ланглуа, представлявшего Фила Андерсона, начальника нью-йоркской полиции, и судебного пристава. Они сняли с торгов драгоценности, которые принадлежали графине д’Ангиссола. До этого считалось, что они лежат на дне океана.
– Но как это могло случиться?
– Во время паники, возникшей на тонущем «Титанике», графиня была убита, а ее драгоценности украдены. Однако нашлась свидетельница, которая видела, что произошло.
– Мне кажется, у свидетельницы было время сделать заявление! Прошло уже около двух десятков лет, – возмутилась План-Крепэн.
– Свидетельницей оказалась молоденькая горничная, которая отвечала за апартаменты графини и семьи Асторов. Когда она поспешила на палубу, чтобы уведомить капитана, в шлюпку как раз усаживали юную госпожу Астор, и ее супруг уговорил горничную взять под свою опеку перепуганную молодую женщину, которая к тому же была беременна. Через минуту они обе уже сидели в шлюпке. Когда они приплыли в Нью-Йорк, там царила страшная неразбериха, и никто не пожелал выслушать ее заявление. Она и сама была не в лучшем состоянии и уехала со своей хозяйкой в Коннектикут. Рассталась она с Мэделейн Астор только полгода тому назад и, увидев у своей новой хозяйки фотографию графини д’Ангиссола, вспомнила давнюю историю. На драгоценности был наложен секвестр, их сняли с аукциона, к великой радости нашего техасца.
– А он тут при чем?
– При том, что, как оказалось, химера, равно как и другие драгоценности, вовсе не покоится на дне океана.
К Альдо подошел Сиприен с серебряным подносом, на котором стоял бокал с коньяком. Альдо взял бокал и сразу отпил треть, весьма удивив госпожу де Соммьер, поскольку только что отказался от шампанского.
– Кто бы мог подумать! Неужели ты нуждаешься в крепком напитке?
– Да, немного… В Друо было чертовски холодно.
– С чего бы? Обычно в Друо стоит адская жара, мало того, что топят, в зале полным-полно народу, – задумчиво заметила План-Крепэн, продолжая раскладывать пасьянс.
Альдо насупил брови, что обычно служило опасным признаком, так что маркиза поспешила вмешаться:
– Вы забыли, что у него слабые бронхи, План-Крепэн! А в Друо постоянные сквозняки. Альдо! А куда ты дел нашего дорогого Корнелиуса?
– Он прихорашивается наверху. Впрочем, нет, уже идет!
В самом деле, паркет поскрипывал под лаковыми туфлями господина Уишбоуна, дверь в зимний сад растворилась, и сияющий Корнелиус появился на пороге.
– Вас, кажется, порадовали хорошим известием, господин Уишбоун, – приветливо обратилась к нему хозяйка дома. – Не хотите ли шампанского?
Покосившись на бокал Альдо, Корнелиус, покраснев, замялся.
– Я… знаете ли….
19 
