Последние отзывы

  99  

— Вы были ранены?

— Да. В Кибероне. Еще не совсем вылечился, но уже пошел на поправку, — по-детски улыбнулся он, так что осветилось его худое и немного грустное лицо.

По дороге они говорили о поэзии, музыке, и эти темы, казалось, крайне увлекали офицера. Лаура нашла его очаровательным и очень приятным в общении. Но вот наконец появился фиакр, и он окликнул его, а потом обернулся к Лауре, спросив, не скрывая надежды:

— Куда вас отвезти?

— Давайте сначала довезем вас, — ответила она, подумав, как тяжело ему, должно быть, ходить с этой палкой…

— О, не стоит беспокоиться! Я иду к министру внутренних дел, в особняк Бриен. Нам не по дороге? Но простите, что до сих пор не представился: меня зовут Клод Франсуа Руже де Лиль ^[66], и пока я в отпуске по ранению.

Это было забавно, и Лаура, несмотря на свое огорчение, рассмеялась:

— Не вы ли автор «Боевой песни рейнской армии» ^[67], которую присвоили марсельцы?

— К вашим услугам. Только, как видите, — развел он руками с комической гримасой, — богатства мне это не принесло. А вы уже ее слышали?

— Да. При ужасных обстоятельствах, когда брали Тюильри, но все же мелодия очень красивая. Садитесь, я подвезу вас до вашего министерства. И тоже представлюсь: меня зовут Лаура Адамс. Я американка из Бостона, а живу в доме № 40 по улице Монблан.

— Американка? Как это интересно! — воскликнул он, садясь в фиакр.

Они проболтали всю дорогу, как старые добрые друзья. Он рассказал ей о своем намерении уйти из армии: расправа над эмигрантами в Орэ произведя не него ужасное впечатление. По счастью, он был знаком с новым министром внутренних дел Бенезешем и рассчитывал на него, чтобы найти себе достойное занятие. Достоинств у де Лилля было множество: он был музыкально образован, слагал стихи, к тому же говорил на нескольких языках. Время в пути пролетело незаметно, и офицер с огромным сожалением сошел с фиакра перед зданием министерства:

— Собирался вам помочь, а получилось наоборот. Смею ли я надеяться на новую встречу с вами, мисс Адамс?

— Разве я не дала вам свой адрес? Я бы тоже с радостью встретилась с вами.

Он покраснел от удовольствия и обратился было к кучеру, чтобы направить его на улицу Монблан, но Лаура остановила его:

— Я сейчас не домой. Я поеду в… Тампль.

Улыбка сползла с лица офицера, он со значением и тревогой посмотрел на нее и вдруг неожиданно опять забрался в коляску.

— Вы интересуетесь королевской семьей… тем, что от нее осталось? — спросил он, понизив голос. — Я слышал, какой-то американке дали пропуск в Тампль… Не вам ли? — И, видя, что Лаура кивнула, добавил: — Теперь понимаю, зачем вы ходили к тюрьме. Вы, наверное, знакомы с бароном де Батцем?

— Это правда. Он мой… друг, — с трудом выговори

ла молодая женщина, и тотчас же офицер показался ей менее симпатичным и слишком любопытным.

Но Руже де Лиль взял ее руку и прикоснулся к ней губами:

— Знайте, что теперь в моем лице вы приобрели еще одного друга! И этот друг всегда будет готов вам служить! — с важностью сказал он. — Клянусь честью!

После чего он довольно быстро, насколько позволяла раненая нога, вылез из фиакра, махнул ей на прощание рукой и крикнул кучеру: «В Тампль!» А сам, пока не тронулся экипаж, учтиво стоял со шляпой в руке и лишь затем направился в министерство.

Оставшись одна, Лаура откинулась на пахнущие табаком подушки экипажа. Боль, утихшая было во время веселого путешествия, вновь возвращалась, жестоко терзая, отдаваясь в каждой клеточке души. А как мечтала она закончить этот день в объятиях Жана! Но теперь, должно быть, другая насладится любовью барона сполна. Она закрыла глаза, но не смогла забыть картину: девушка с лицом победительницы, вцепившаяся в руку любимого. И Жан тоже казался счастливым! Он улыбался ей! Он накрыл ее руку своей! И червь сомнения проникал все глубже в ее душу, принося горечь и отчаяние. Ведь Жан полюбил ее, Лауру, еще когда он был влюблен в Мари. Так почему бы не влюбиться ему теперь в Мишель, хоть он и клялся ей самой, что она — его самая большая любовь? Она вспоминала восхитительные дни и ночи, проведенные в отеле Бове, но кто мог поручиться, что подобное счастье не испытывала с Батцем и Мишель?

Лаура боролась с искушением поехать сейчас на улицу Старых Августинцев, но гордость не позволяла ей сделать этот шаг. Но где же жила эта девушка? Быть может, она вернулась в родительский дом на улице Бюффо? После ареста Мари Лаура зашла туда как раз в тот момент, когда секционеры забирали мать Мишель. Высунувшись, она приказала кучеру следовать на улицу Бюффо. В этот момент они пересекали Сену, и он не очень противился, сказал только, что если потом гражданке будет угодно опять ехать в Тампль, пусть она ищет другой экипаж, а его лошадь устала.

  99