очень нудно 
47 
— Она мертва, — ровным голосом сказала Мередит.
— Я знаю. — Мэтт был похож на плохую, слегка передержанную фотографию себя самого. — Мне сразу сказали. Сейчас там выносят… — Он не договорил.
— Мы все провалили. И это после того, как мы ей пообещали… — Мередит тоже не договорила. Говорить было нечего.
— Но теперь-то полицейские нам поверят, — сказала Бонни, глядя то на Мэтта, то на Мередит. Она отчаянно пыталась найти в случившемся хоть какой-то плюс. — Им придется поверить.
— Нет, — сказал Мэтт. — Они не поверят, Бонни. Понимаешь, они уже сказали, что это самоубийство.
— Самоу… Они вообще видели комнату? Они хотят сказать, что это — самоубийство?! — почти закричала Бонни.
— Они говорят, она была эмоционально неуравновешенна. Они говорят, ей… ей каким-то образом попали в руки ножницы…
— О господи, — сказала Мередит и отвернулась.
— Они говорят — по-видимому, ее терзало чувство вины за то, что она убила Сью.
— Кто-то вломился в дом, — яростно сказала Бонни. — И они не могут это отрицать.
— Могут. — Голос Мередит был тихим, как будто она смертельно устала. — Ты посмотри на окно. Все осколки снаружи. Стекло разбили изнутри.
«Вот что еще было неправильно в той картинке», — сообразила Бонни.
— Скорее всего, он сделал это, когда покидал дом, — сказал Мэтт. Все беспомощно смотрели друг на друга.
— А где Стефан? — спокойно спросила Мередит у Мэтта. — Он случайно не торчит там у всех на виду?
— Нет. Как только мы узнали, что она мертва, он ушел куда-то в этом направлении. Я пошел его искать. Наверняка он где-то рядом…
— Тсс! — сказала Бонни. Со стороны главного входа перестали доноситься громкие голоса. Женские крики тоже прекратились. В этой относительной тишине они расслышали негромкие слова, донесшиеся из-за черных грецких орехов в задней части двора:
— …хотя это ты должен был ее охранять.
Голос был такой, что по коже Бонни побежали мурашки.
— Это он, — сказал Мэтт. — Он там с Дамоном. Пошли!
Когда они дошли до деревьев, Бонни смогла отчетливо расслышать голос Стефана. Два брата стояли в лунном свете лицом к лицу.
— Я поверил тебе, Дамон. Я тебе поверил! — говорил Стефан. Бонни никогда не видела его в такой ярости. Даже на кладбище с Тайлером он был не так зол. Но тут была не просто ярость.
— Ты стоял и смотрел, — продолжал Стефан, не глядя на Бонни и остальных и не давая Дамону вставить ни слова. — Почему ты не сделал хоть что-нибудь? Я понимаю: сам побоялся лезть, потому что трус. Но ты мог позвать меня. А ты просто стоял и ничего не делал.
Лицо Дамона было серьезным и мрачным. Его черные глаза блестели, а в том, как он держался, не было ни капли обычной флегмы. Он казался непреклонным и каким-то хрупким, как оконное стекло. Он открыл было рот, но Стефан его перебил:
— Это я во всем виноват. Я должен был догадаться. Да я и догадывался. И они догадывались, они предупреждали меня, но я их не послушал.
— Ах, они предупреждали? — Дамон бросил короткий взгляд на Бонни, стоявшую в сторонке. По ее спине пробежал холодок.
— Стефан, постой, — начал Мэтт. — Мне кажется…
— А я должен был послушать! — Стефан распалялся все больше и больше. Казалось, он даже не услышал Мэтта. — Я должен был остаться сам. Я пообещал ей, что с ней ничего не случится, — и соврал! Она погибла с мыслью, что я ее предал. — Тут Бонни поняла, что именно это читается у него на лице. Чувство вины разъедало его, как кислота. — Если бы я остался…
— …то тоже был бы трупом, — прошипел Дамон. — Это не обычный вампир. Он сломал бы тебя пополам, как сухой прутик…
— Значит, так было бы лучше! — заорал Стефан, тяжело дыша. — Лучше погибнуть вместе с ней, чем стоять и смотреть, как ее убивают. Что тут случилось, Дамон? — Он как будто овладел собой и стал спокойным, слишком спокойным. На бледном лице лихорадочно блестели зеленые глаза, а голос звучал зло, ядовито. — Ты отвлекся? Гонялся за другой девушкой по кустам? Или было не настолько интересно, чтобы вмешаться?
Дамон ничего не отвечал. Он был так же бледен, как и его брат; все его мышцы были напряжены. При каждом взгляде на Стефана от него словно исходила волна черной ярости.
— А может быть, ты получил удовольствие? — продолжал Стефан, сделав шаг вперед и встав вплотную к брату. — Конечно, так оно и было. Тебе понравилось общество другого убийцы. Ну и как ощущения? Он разрешил тебе понаблюдать?
47 
