71 
Закричав: «Клаус!» — он прыгнул на белокурого вампира. Это не было осторожное движение охотника, преследующего добычу, — это был удар на поражение. Стремительный прыжок волка или тигра.
Молния настигла его в прыжке.
Бонни закричала и вскочила на ноги. Вокруг разлилось голубое сияние раскаленного газа, воздух наполнился запахом гари, а Дамон лежал ничком и не шевелился. Бонни видела, что от него, как от пораженных молнией деревьев, поднимаются вверх тоненькие струйки дыма.
Онемев от ужаса, она смотрела на Клауса.
Клаус шагал через поляну, держа в руках окровавленную палку, как клюшку для гольфа. Проходя мимо лежащего без сознания Дамона, он слегка наклонился к нему и улыбнулся. Бонни снова захотела закричать, но у нее перехватило дыхание. Похоже, в ее легких не осталось воздуха для крика.
— С тобой я разберусь потом, — бросил Клаус бесчувственному Дамону и повернулся к Бонни.
— Ты, — сказал он. — Тобой я займусь прямо сейчас.
Лишь мгновение спустя Бонни поняла, что он обращается не к ней, а к Стефану. Небесно-голубые глаза Клауса смотрели прямо ему в лицо, потом их взгляд остановился на его окровавленном теле.
— Сейчас я съем тебя, Сальваторе.
Бонни осталась одна. Она единственная могла держаться на ногах. И ей было страшно.
Но она знала, что должна делать.
Ее колени дрогнули, и она опустилась на землю рядом со Стефаном.
«Вот так все и закончится», — подумала она. Ты стоишь на коленях рядом со своим рыцарем и встречаешь врага лицом к лицу.
Она посмотрела на Клауса и сделала движение, словно пыталась защитить Стефана. Клаус как будто впервые заметил ее и нахмурился, будто обнаружил в салате паука. На его лице плясали оранжево-красные отблески пламени.
— Прочь с дороги.
— Нет.
«Это начало конца. Вот так, очень просто, одно-единственное слово, и сейчас, этой летней ночью, ты умрешь. Летней ночью, когда светят месяц и звезды и горят огни, похожие на те, что разжигали друиды, вызывая души умерших».
— Бонни, уходи, — преодолевая боль, сказал Стефан. — Беги, пока еще есть возможность.
— Нет, — сказала Бонни. «Прости меня, Елена, — думала она. — Я не смогла его сберечь. Это единственное, что я могу сделать».
— Прочь с дороги, — сквозь зубы процедил Клаус.
— Нет. — Ей оставалось лишь тянуть время, чтобы Стефан умер от ран, а не от зубов Клауса, впившихся в горло. Разница невелика, но больше ничего она сделать не могла.
— Бонни… — прошептал Стефан.
— Ты хоть знаешь, кто я такой, девчонка? Я прогуливался с дьяволом. Если ты уберешься с дороги, я, так и быть, подарю тебе быструю смерть.
Бонни не смогла выговорить ни слова. Она лишь молча мотнула головой.
Клаус вскинул голову и расхохотался. По его лицу пробежала тоненькая струйка крови.
— Что ж, — сказал он, — будь по-твоему. Тогда вы уйдете вместе.
«Летняя ночь, — подумала Бонни. — Канун солнцестояния. Когда граница, разделяющая два мира, становится прозрачной».
— А теперь скажи: «Спокойной ночи, милый».
Не было времени входить в транс. Не было времени ни на что, только на один отчаянный крик.
— Елена! — закричала Бонни. — Елена! Елена!
Клаус отшатнулся.
На секунду показалось, что одного этого имени было достаточно, чтобы напугать его. Или он ждал, что после крика Бонни что-то должно произойти? Он стоял и вслушивался.
Бонни собрала все оставшиеся силы и вложила их в свое желание, в свой призыв, обращенный в пространство.
И… ничего не почувствовала.
Кроме треска пламени, ничто не нарушило покоя летней ночи. Клаус обернулся к Бонни и Стефану и усмехнулся.
И тогда Бонни увидела, как что-то стелется вдоль земли.
Нет… это не туман. Возможно, дым от огня? Тоже нет… это не похоже ни на то, ни на другое. Нечто, вихрясь, поднималось в воздух, словно маленький смерч или пыльный столб, постепенно складываясь в какую-то фигуру примерно с человека ростом.
Неподалеку возник еще один маленький вихрь. Потом Бонни заметила третий. Они поднимались повсюду.
Туман рос из-под земли, плыл из-за деревьев. Пятна тумана, каждое само по себе, каждое — отчетливо различимо. Застывшая в молчании Бонни видела, что они прозрачные; сквозь них она могла разглядеть языки пламени, дубы, кирпичи дымохода. Клаус уже не улыбался, не шевелился — он тоже наблюдал.
Бонни повернулась к Стефану, не зная даже, как сформулировать вопрос.
71 
