очень нудно 
43 
— Полдник номер семьдесят семь, — извещала она. — Целлофановые кулечки, немножко петрушки и жевательной резинки. Потом обязательно надо прополоскать рот, иначе не отделаетесь от препротивного ощущения, что вы съели что-то не то.
А мы чуть не дрались из-за добавки. Тут даже Абигайль-Агамемнон-Агата больше не пряталась, а вертелась у самого стола, а что касается отца, то он запросто набрал те десять фунтов веса, которых ему явно не хватало
Когда же А.-А.-Агата почему-либо не желала выходить к обеду, еда ждала ее у дверей ее комнаты, и в засахаренном яблоке на десерт торчал крохотный флажок. Стоило только поставить поднос, и он тут же исчезал.
Но бывали дни, когда Агата все же появлялась и, поклевав как птичка то с одной, то с другой тарелки, тут же снова исчезала.
— Агата! — в таких случаях укоризненно восклицал отец.
— Не надо, — тихонько останавливала его Бабушка. — Придет время, и она как все сядет за стол. Подождем еще немножко.
— Что это с ней? — не выдержав, как-то воскликнул я.
— Просто она не в своем уме, вот и все, — заключил Тимоти.
— Нет, она боится, — ответила Бабушка.
— Тебя? — недоумевал я.
— Не столько меня, а того, что, ей кажется, я могу ей сделать, — пояснила бабушка.
— Но ведь ты ничего плохого никогда ей не сделаешь?
— Конечно, нет. Но она не верит. Надо дать ей время, и она поймет, что ее страхи напрасны. Если это не так, я сама отправлю себя на свалку.
Приглушенное хихиканье свидетельствовало о тс что Агата прячется за дверью.
Закончив накрывать на стол. Бабушка заняла свое место напротив отца и сделала вид, будто ест. Я та, до конца и не разобрался, да и, пожалуй, не очень-то хотел, что она все же делала с едой. Она была волшебницей, и еда просто-напросто исчезала с ее тарелок.
Как-то за обедом отец вдруг воскликнул:
— Я это уже ел когда-то. Помню, это было в маленьком ресторанчике в Париже, рядом с «Ле Де Маго». Лет двадцать или двадцать пять тому назад. — И в глазах его блеснула слезинка. — Как вы это готовите? — наконец спросил он, опустив нож и вилку, и посмотрел через стол на это необыкновенное существо, этого робота… Нет, не робота — женщину!
Бабушка спокойно выдержала его взгляд и наши с Тимоти взгляды тоже; она бережно приняла их как драгоценный подарок, а затем сказала тихо:
— Меня наделили многим, чтобы я могла все это отдать вам. Иногда я сама не знаю, что отдаю, но неизменно и постоянно делаю это. Вы спрашиваете, кто я? Я — Машина. Но этим не все еще сказано. Я — это люди, задумавшие и создавшие меня, наделившие способностью двигаться и действовать, совершать все то, что они хотели, чтобы я совершала. Следовательно, я — это они, их планы, замыслы и мечты. Я то, чем они хотели бы стать, но почему-либо не стали. Поэтому они создали большого ребенка, чудесную игрушку, воплотившую в себе все.
— Странно, — произнес отец. — Когда я был мальчиком, все тогда восставали против машин. Машина была врагом, она была зло, она грозила обесчеловечить человека…
— Да, некоторые из машин это зло. Все зависит от того, как и для чего они создаются. Лисий капкан — простейшая из машин, но она хватает, калечит, рвет. Ружье ранит и убивает. Я не капкан и не ружье. Я Бабушка, а следовательно, я больше чем просто машина.
— Почему?
— Человек всегда меньше собственной мечты. Следовательно, если машина воплощает мечту человека, она значительней и больше его самого. Разве это не так?
— Ничего не понимаю, — воскликнул Тимоти. — Объясни все сначала.
— О небо, — шутливо вздохнула Бабушка. — Терпеть не могу философствовать и совершать экскурсы в область эстетики. Хорошо, скажем так. Люди отбрасывают тени, и порой их тени бывают огромного размера. А потом человек всю жизнь стремится дотянуться до собственной тени, но безуспешно. Лишь в полдень человек догоняет свою тень и то всего лишь на короткое мгновенье. Однако мы с вами живем в век, когда человек уже может догнать свою тень, и любую Великую мечту можно сделать реальностью. Это сделает машина. Именно это делает машину чем-то большим, чем просто машина, не так ли?
— Пусть так, — согласился Тим.
— Например, как ты считаешь, кинокамера и кинопроектор — это все же нечто большее, чем простые механизмы. Они способны мечтать порой о прекрасном, а порой о том, что похоже на кошмар. Назвать их машиной и на этом успокоиться было бы ошибкой, не так ли?
— Я понял! — обрадованно воскликнул Тимоти и засмеялся.
43 
