Последние отзывы

  79  

Когда король под руку с сеньорой д'Антраг вошел в замок, каждый мог убедиться в его прекрасном расположении духа. Ему только что представили юную красавицу — она оказалась дочерью хозяина замка, и ее звали Генриетта. Уже покоренный, Генрих увидел в сходстве их имен хорошее предзнаменование.

На следующий день в тот же час король по-прежнему безмолвно правил своим конем, но в его задумчивости уже не было никакой печали. При выезде из Мальзерба крайне встревоженный Рони отметил, что на шляпе его господина вновь появился белый плюмаж и что он без конца подкручивет усы. Кроме того, Генрих слишком уж вздыхал, прощаясь с дамами. И по мере того как светлело лицо короля, физиономия министра заметно мрачнела, хотя Рони не желал признаться даже самому себе, что предпочел бы королевскую грусть этим молодцеватым ухваткам.

Досада министра достигла предела, когда Генрих, не в силах больше скрывать свои чувства, приказал господам де Кастельно и дю Люду вернуться в Мальзерб, дабы просить все семейство д'Антраг присоединиться к нему. Рони предвидел, что это вызовет массу неудобств и неприятностей, и мысленно поклялся не уступать королю ни в чем, всеми силами добиваясь флорентийского брака. Либо Генрих женится на Марии Медичи, либо он перестанет зваться Рони! Министр отличался необыкновенным упрямством и всегда достигал своих целей.

Кастельно и дю Люду удалось без всякого труда убедить семейство д'Антраг последовать за ними в полном составе. Ни от кого не ускользнуло, какое впечатления произвела Генриетта на короля, а все Антраги питали страсть к интригам и изнывали вдали от двора, откуда они были изгнаны за постоянное участие во всевозможных заговорах. Сейчас им представлялся великолепный случай возвыситься и разбогатеть.

— Сестрица, вы можете стать королевой Франции! — сказал граф Овернский Генриетте. — Не упустите свой шанс!

Девушка пожала плечами и одарила сводного брата ослепительной улыбкой.

— Вы принимаете меня за дурочку, Шарль? Король очень скоро поймет, что в сорок шесть лет мужчине приходится дорого платить за любовь двадцатилетней женщины…

В тот же вечер семья устремилась вослед королевскому кортежу.

Антраги играли наверняка, и вскоре Генрих уже был у ног Генриетты.

— Сердце мое, неужели вас совсем не трогает моя любовь? Я делаю все, чтобы понравиться вам, но вы словно избегаете меня.

Генриетта потупилась с великолепно разыгранным смущением. В глубине души она наслаждалась: ее безмерная гордость была удовлетворена — сам король Франции молил ее о любви.

— Если бы речь шла только о моем желании понравиться вам, сир, вы ни в чем не смогли бы упрекнуть меня. Но я должна заботиться о своей репутации, как подобает любой девушке благородного происхождения. У меня очень строгие родители, разве вы не заметили?

— Еще бы не заметить! Вот уже две недели мы путешествуем вместе, но мне ни разу не удалось увидеться с вами наедине. Всегда откуда-то возникает ваш отец или ваш брат, а если не они, то ваша матушка. Но вы сами, мадемуазель… Неужели ваше сердце столь бесчувственно? Разве вам неизвестно, как вы мне дороги?

Генриетта улыбнулась с наигранным простодушием, за которым скрывалась бездна коварства.

— Вам нужно убедить моих родных, сир. Они опасаются, что ваше величество хочет посягнуть на нашу честь.

— О мадемуазель! — вскричал оскорбленный король. — Моя любовь к вам такова, что даже тени подобного подозрения не должно возникнуть!

Генриетта не успела ответить — за ее спиной вдруг раздался язвительный голос.

— Если вы дорожите честью моей сестры, сир, то зачем же ведете с ней эти тайные беседы? Она принадлежит к достаточно знатной семье, так что вы можете появиться в ее обществе открыто.

Граф Овернский с высокомерной и злой усмешкой выступил из-за дерева. Он положил руку на эфес шпаги, и король счел подобную дерзость непростительной.

— Насколько мне известно, вас никто сюда не звал, сударь! — произнес он с надменностью, ничуть не уступавшей высокомерию молодого человека. — И я не вижу, чем могла задеть вас моя беседа с вашей сестрой.

— Зато я вижу, сир! Я не предполагал, что вы пригласили нас в свою свиту лишь для того, чтобы тайком говорить Генриетте о своей любви. На что вы надеетесь, и неужели вы не понимаете, что речь идет о безупречной репутации юной девушки? Она не из тех, кого соблазняют, чтобы сразу же бросить и обречь на вечные слезы.

  79