Последние отзывы

  69  

Перед ним стоял открытый гроб, окруженный свечами из желтого воска, в котором лежало тело без головы. Тело Марии… было обезглавлено! Голова, эта прекрасная голова, губы которой были так нежны, лежит рядом… на подушечке. Может ли быть что-нибудь ужасней этой сцены? Одно мгновение… так долго длившееся мгновение, когда аббат пытался понять что — либо, чуть не лишило его рассудка.

Но разум не покинул его, как ни желал того аббат. Увиденное имело свое объяснение, оно было менее ужасным, чем предположение аббата. После внезапной кончины герцогини гробовщик не правильно снял мерки, и гроб получился слишком маленьким. Но поскольку уже не оставалось времени, чтобы сделать другой такого же качества, слуги поступили весьма своеобразно: домашний хирург просто отрезал голову Марии.

Минуту постояв перед тем, что осталось от любимой, Ранее вышел из комнаты. На лестнице он встретил своего знакомого. О чем рассказал ему этот человек? В свой последний час герцогиня отказалась от причастия и умерла не раскаявшись, почти богохульствуя, ибо до последней минуты не могла поверить в свою смерть. Это было слишком для Рансе. В следующее мгновение он выбежал из дворца, а еще через некоторое время покинул Париж… Как раненый зверь, он искал свою нору, и его норой стал Веретц. Он бежал туда, как бегут, чтобы броситься в омут.

Но вернувшись к себе, аббат понял, что его роскошное жилище внушает ему ужас. Он задерживается в нем всего лишь на несколько дней, а потом едет в Тур к своей старой хорошей знакомой — матери Луизе, известной тем, что ей было видение Пресвятой Богородицы. Именно она выслушала первые излияния этой истерзанной души и умиротворила первые угрызения совести. Мысль о том, что Мария умерла без Бога, не переставала преследовать его. Он любил ее и был ее любовником, правда, одним их многих! Но он должен быть рядом с ней там, перед Высшим Судом, и вложить в ее уста просфору с прощением, раз он не смог ободрить и поддержать ее во время жизненных перепетий. Если бы он был более внимательным и более строгим он, возможно, смог бы ее спасти. Но как можно быть суровым с той, которую любишь?

С опозданием он вспоминает, что и сам он — божье создание, хотя он и прикладывал все силы, чтобы забыть об этом. В ночных кошмарах он видит Марию в аду, объятую огнем. Итак, он понял, что пришло время покаяния. Вернувшись в Веретц, он распродает свое имущество: земли, прекрасный замок и отдает беднякам все свои деньги. Он отказывается от доходов, поступающих из своих приходов, оставив себе лишь один из них, наиболее бедный: маленькое аббатство Трапп, на три четверти разрушенное, затерянное в глубине сырой долины в Солиньи, в Нормандии. Место, напоминающее пустыню, с вредным для здоровья климатом, где из земли поднимались ядовитые пары. Там стояло несколько разбросанных строений, где жили семь священников, полностью предоставленные сами себе. Но, впрочем, они не тужили. Перестав думать о Боге — да и как можно было о нем думать, когда церковь заваливалась, а большая часть крыши протекала? — в хорошую погоду они играли в мяч и принимали у себя разбитных бабенок, которые скрашивали их времяпровождение.

Приезд аббата был для них как гром среди ясного неба. Монахам пришлось выбирать: уехать с несколькими су в кармане или вернуться к исполнению своих обязанностей, приняв образ жизни, установленный аббатом Рансе. Все выбирают отъезд… после того как неудачно попытались соблазнить его танцами в кругу. Итак, Рансе остается один, совершенно один, до тех пор, пока два монаха, наконец, не приходят к нему, привлеченные его аскетическим одиночеством.

Аббатство начало подниматься из руин. Приезжали люди, заранее готовые к новым правилам, которые в действительности были суровее древних: еще более возвышенные, еще более тяжелые, чем у святого Бенца, требующие тишины и работы. Аббат Рансе не давал себе послаблений, и в своей сырой пустыне, среди серо-зеленых озер и туманов, он создал островок для раненых душ и для тех, кто стремится к Богу и выбирает отречение от мирской жизни.

«Я не вижу другой двери, в которую стоило бы войти, чем дверь монастыря», — писал он королю с просьбой утвердить его действительным аббатом Траппа. Мало-помалу он обретает мир в душе, пребывая в посте и воздержании, в смиренном труде своих рук, лицом к лицу к вечности и небытию, в постоянном поиске Бога. Пепел этой сгоревшей души зажжет маяк, лучи которого достигнут границ христианского мира.

  69