очень нудно 
50 
Но рука, державшая нож, так и не поднялась, хотя жертва была совсем близко. Нож выпал, а сам он осел на землю, а потом лег на живот.
— Гусеница-землемер, — вдалбливала ему Тува. — Длинная-предлинная… А ну-ка, схвати меня!
Сказав это, она бросилась бежать обратно — по его следам. Вскоре она поднялась на ту высоту, где раньше уже бывала. И ускорила бег, думая о том, что Натаниелю, возможно, нужна ее помощь в схватке с Паулюсом.
Она чувствовала себя такой смелой, такой непобедимой!
Остановившись на миг, она осмелилась оглянуться и посмотреть вниз.
Олавес Крестьернссон, лежа на животе, отводил далеко вперед обе руки, а потом подтягивал к ним обе ноги, так что его острый зад поднимался вверх. Потом он снова опускался на живот и снова отводил вперед руки…
Он двигался очень медленно — в точности так, как это делает гусеница-землемер.
Тува никак не могла удержаться от заливистого смеха.
Она решила попросить потом Марко обезвредить Олавеса. Но пока этот убийца-садист был не опасен.
И только теперь она заметила, как у нее стучит в голове.
Габриэл отделался относительно легко, скатившись вниз с откоса.
Внешних повреждений у него почти не было, зато в голове гудело так, что ему пришлось некоторое время лежать и ждать, пока не пройдет головокружение.
Да, теперь он был внизу. Он лежал на самом краю сланцевой осыпи. Какой-то камень скатился сверху и поцарапал его своим острым краем.
С головой у него было не все в порядке.
Поблизости послышался какой-то шорох. Кто-то пробежал мимо.
Тува? Он был не уверен в этом, хотя это вполне могла быть она. Похоже было, что ее кто-то преследует, но потом они оба скрылись. Ему не удалось увидеть, кто же бежал за ней.
С трудом он сел.
Повернул голову, ему стало больно, но он решил все же оглядеться по сторонам, прикинуть, нельзя ли снова подняться наверх. Наверняка Натаниель, Ян уже ищут их.
Он должен рассказать им про Туву. О том, что ее кто-то преследует. Бедная Тува. Ему оставалось только надеяться, что она выкрутится.
Ведь Тува всегда находила выход из положения.
О том, чтобы подняться наверх, не могло быть и речи. А идти вслед за Тувой он не решался, это было опасно, да и помочь ей он все равно не мог, с головой его творилось что-то непонятное.
С трудом поднявшись на ноги, он заковылял прочь.
Как глупо он скатился вниз!
Нет, здесь подняться невозможно. Может быть, повернуть обратно?
Нет, идти было слишком далеко. Ему придется идти вперед, надеясь на лучшее.
Может быть, крикнуть?
Как он раньше об этом не подумал!
Так и нужно сделать!
— Натаниель!
Габриэл прислушался.
Поблизости протекал горный ручей. Он слышал только журчание воды.
Со всех сторон его по-прежнему окутывал туман. Долины не было видно, впереди себя он тоже ничего не видел, над головой его нависал обрыв. А он все шел дальше.
Габриэл не знал, что стоит ему немного спуститься вниз, как он выйдет из полосы тумана, и видимость станет хорошей. Тогда он увидел бы своего друга Марко, поднимающегося наверх после расправы с духом-образом Тенгеля Злого.
Но, разумеется, для того, чтобы встретиться с Марко, ему пришлось бы вернуться назад.
Габриэл прошел гораздо больше, чем он думал.
Он вообще не очень хорошо ориентировался во времени и пространстве. В голове у него царила полная неразбериха. Но он знал, что ему нужно найти остальных.
Он прислушивался к шуму ручья. Он не знал, что это тот самый ручей, который бежал на плато; тот самый ручей, из которого пил Колгрим, проглотив наркотики, из-за которых он бросился вниз со скального выступа, думая, что умеет летать.
Идя вверх по течению, можно было подняться на ту высоту, на которой находились Натаниель и Ян. И в сердце Габриэла загорелась надежда.
Габриэл не мог знать о том, что Ян отправился на поиски его и Тувы.
Ему пришлось перебираться через ручей. Оказавшись на другой стороне, он остановился и растерянно посмотрел на прибрежную растительность.
Какой странный у нее был вид! Мох имел болезненный, оранжево-серый оттенок, листья и стебли растений были настолько хилыми, словно их полили какой-то отравой.
Оглянувшись по сторонам, Габриэл вдруг ощутил безысходное одиночество. Со всех сторон его окружал белый, холодный туман, отдаленные предметы казались расплывчатыми, призрачными. И если не считать журчанья воды и шорохов подводных камней, вокруг царила тревожная тишина.
50 
