77 
— Нет, я стала взрослой, дядя Тристан. И поняла, что со мной случилось.
С плеч у Тристана свалилась огромная тяжесть.
— И ты с этим смирилась?
Марина улыбнулась. Она не была красавицей, но иногда ее глаза светились таким теплом, что сердце Тристана сжималось, и он невольно тосковал по ее взгляду.
— Разве я оттолкнула от себя Броню? — спросила она нежным голосом Хильдегард.
— Нет, конечно. Это твоя дочь, только твоя. Тебе незачем думать о… Я никогда не думаю, что… на Броне лежит какая-то тень…
— Да, и мы все любим ее. У вас ведь тоже есть сын, дядя Тристан. И он появился у вас, примерно, так же, как у меня Броня. Сколько мы оба вынесли горя! Но ведь вы его все равно любите?
Марина повзрослела и обрела мудрость зрелой женщины.
— Ты права, — согласился он, но взгляд его невольно затуманился слезой. — Мне так хочется снова увидеть Ульвхедина! Познакомиться с Элисой и маленьким Йоном. Если б ты знала, каким счастливым и свободным я себя сейчас чувствую! Давай поженимся, не откладывая! И поедем в Норвегию. Пусть король забирает себе Габриэльсхюс. У меня нет больше сил вести эту безнадежную борьбу. А там мы решим, что будем делать дальше.
— Представляю себе, как обрадуется Беттина! — улыбнулась Марина. — Она собирается замуж, но не хотела оставлять меня одну.
— Я позабочусь о том, чтобы вся наша прислуга смогла остаться тут и при новых хозяевах. Думаю, это будет кто-нибудь из новоиспеченного дворянства. Марина, давай немедленно поговорим с пастором!
На корабле Тристан и Марина сблизились еще больше. Марина даже осмеливалась, прижавшись к Тристану, смотреть на ленивые волны Каттегата. Броня спала в каюте. Тристан обнимал Марину одной рукой за плечи и упирался подбородком в ее волосы. Ее это не пугало. Теперь она была спокойна. Ведь любовь — это не только плотская страсть. Теплая преданность, которую они питали друг к другу, была лишена даже налета чувственности. Душе Марины была нанесена рана, которая не могла зарасти; своя незаживающая рана была и у Тристана, но не душевная, а телесная. Им было хорошо вместе.
В Элистранде их встретили с распростертыми объятиями. Габриэлла, которой было уже за семьдесят, вышла замуж за Андреаса и переехала в Линде-аллее.
«Какой смысл, нам, старикам, киснуть поодиночке или мерить версты между нашими усадьбами, если нам хорошо вместе», — говорила она. Маленький Йон сразу завоевал сердце Тристана, он и Броня стали неразлучными друзьями.
Элиса взяла на себя смелость начать важный разговор.
— Почему бы вам не поселиться здесь навсегда? — предложила она. — Элистранд достаточно велик, мы не будем мешать друг другу.
Тристан взглянул на Марину, сам он уже давно вынашивал эту мысль.
— Должен признаться, что я чувствую себя здесь как дома, все-таки и я тоже отношусь к роду Людей Льда. Дания без Габриэльсхюса меня не привлекает. А ты, Марина, что скажешь?
— Мне тоже здесь нравится. И было бы жаль разлучать Броню с маленьким Йоном.
— Тогда мы с благодарностью принимаем ваше предложение. Я перевезу сюда все, что у меня осталось, в том числе и собак. И еще мне хочется, чтобы вы знали: впервые в жизни я больше не чувствую, что мое имя Тристан означает «рожденный для скорби». Несмотря на потерю Габриэльсхюса, я бесконечно счастлив!
— И, слава Богу, — сказала Габриэлла. — Ты давно заслужил это! Вечно ищущий рыцарь нашел, наконец, свой Грааль.
Казалось, что Люди Льда успокоились. Они без страха отпраздновали наступление нового 1700 года… Что-то принесет им новое столетие?
Всех занимала мысль о проклятье, тяготевшим над родом Людей Льда. Они помнили о закопанном где-то котле, который освободил бы их от страха смерти.
Этот страх дамокловым мечом висел над всеми женщинами этого рода.
Подросло новое поколение, которому сильнее, чем прежним поколениям Людей Льда, хотелось разгадать эту тайну. Молодой ученый, один из новых потомков рода, взялся по-своему решить эту задачу. Для другого юного потомка Людей Льда смысл жизни сосредоточился на любви.
А третий…
77 
