очень нудно 
63 
— Допустим, — не слишком уверенно подтвердил Иван, который, может, и видел когда в своей жизни штыри на подставках, но ростовщиков точно никогда не встречал.
— Тогда представь. Подставка — это наша земля. Векселя — миры или слои бытия. Они существуют параллельно друг другу, на одной земле, но друг от друга отдельно.
— Но земля — это ведь шар, а не плоская подставка! — возразил Иван сердито.
— Неважно. Это всего лишь примитивная модель, ее не следует трактовать буквально. Ну хочешь, давай не о Земле, а обо всей Вселенной речь вести. Векселя — миры, подставка — земля, стол, на которой она стоит, — Вселенная… Векселя существуют и относительно подставки и относительно стола…
— А штырь? — требовательно спросил Иван, перебив.
— Штырь — это портал. К примеру, та пентаграмма, которой ты меня поймал. Ты проткнул ею наугад, вслепую, несколько миров, зацепил ближайшее к дыре магическое существо и затащил в свою ловушку. Примерно такая схема! — Это было сказано не без укоризны.
Иван на секунду задумался, осмысливая информацию. Что-то нравилась она ему все меньше и меньше!
— Выходит, там, где в нашем мире расположена моя комната в общаге, у вас…
— …дорога в сосисочную лавку!
— А у нас — остановка дилижанса, — ностальгически вздохнул Болимс Влек, который до этого момента интереса к разговору об устройстве бытия не проявлял вовсе и, казалось, даже не слышал его, думая о чем-то своем, снурловом.
— Это что же получается! Когда маг Зижнол будет отправлять нас по домам из Фазака, мы не на прежнее место вернемся?!! Не туда, откуда пришли в этот мир?!!
— Нет, конечно, — подтвердил Кьетт немного обескураженно, он еще не понимал, чего это Иван так разволновался. — Мы окажемся там, куда проецируется его лаборатория. Вот если бы могли точно указать свои астральные координаты…
Но Иван его больше не слушал.
— А вдруг это будет густой лес?! Или вообще море?! Открытый океан?! Дорога с несущимися машинами?! Люк канализации?! Что тогда?!!
— Ну уж в своем-то собственном мире ты как-нибудь доберешься до дому, — успокоил его Кьетт, но помолчал минуту, подумал и добавил печально: — Мне-то вообще хуже всех. Я-то вообще могу оказаться на территории противника! А есть еще Стеклянная долина и Драконий хребет… — Нолькр совсем приуныл.
— А с демонами тоже такая фигня происходит? — чтобы отвлечь его от грустных мыслей, спросил Иван.
Но этого Кьетт уже не знал.
На пути с рынка в гостиницу Иван Степной получил редкую возможность ощутить себя вьючным ослом. Именно на его спину пришлась большая часть нелегкого груза. Так уж вышло: изнеженного снурла они старались лишний раз не нагружать: сам ходит, и на том спасибо; у Кьетта же ребра не успели срастись после встречи с соплеменниками. Правда, сам он утверждал, что здоров как крылатый конь Пегас, но Иван без лишних споров ткнул его пальцем в бок. Тот взвыл. Называется, «что и требовалось доказать»!
Тогда спорить стал Влек:
— Ты что, и дальше собираешься таскать все один? Ты же надорвешься просто! Давай я тоже понесу, я же здоров!
— Понесешь! — обещал Иван. — Завтра упакуемся, уложимся хорошенько… — тут он невольно вздохнул, чувствуя, как в позвоночник все глубже вгрызается край походного котелка, — тогда все понесут. А до гостиницы я уж как-нибудь не надорвусь, не сомневайся! — сказал так, а сам припомнил марш-бросок с полной выкладкой… Пожалуй, тогда чуть полегче было.
В гостинице, несмотря на ранний час, Кьетт сразу повалился спать, и даже от ужина отказался. Почему-то рынки его всегда утомляли до крайности, сколько себя помнил. Но снурл об этом свойстве Кьеттова организма не знал и запаниковал.
— Наверное, он у нас заболел! Потому что без шапки по морозу бегает! И ты, Иван, напрасно ему в ребра тыкал, наверное, что-то повредил! И у него теперь жар! Вот потрогай, какая щека горячая!
Так и вынудил потрогать! Иван ткнул пальцем, но никакого жара не нашел:
— Щека как щека, просто теплая. Так и должно быть, он же не покойник!
Однако Болимс не успокоился и пошел искать лекаря. А Иван остался переживать, как бы потом не пришлось искать самого Болимса. Но тот с задачей справился великолепно. Приведенный им лекарь, пожилой дядечка чрезвычайно важного вида, в дорогом красном плаще и профессорской шапочке, оказался магом-целителем, притом великим мастером своего дела — зря Иван тайно подозревал его в шарлатанстве. С пациентами из числа молодых парней (которые, независимо от природы своей, всяческой медицины стараются избегать до тех пор, пока совсем помирать не начнут) он обращаться умел прекрасно. Не дав Кьетту проснуться, усыпил его еще крепче, «чтобы не брыкался». Усыпил, а потом долго бранился: «Это какой же коновал догадался сращивать кость такими идиотскими заклинаниями?! С ума сойти можно!» О том, что это действительно был коновал, в прямом смысле слова, столичному магу рассказать постеснялись.
63 
