8 
Она предала его — в той же самой мере, как и он злоупотребил ее доверием.
Но Леннарт был для нее пройденным этапом. Гораздо ощутимее была потеря родителей. В этой скорби она была безутешной.
Но время все лечит!
В одну из весенних ночей, вскоре после похорон Анны-Марии, Сага проснулась и села на постели.
Сердце ее тяжело билось, она едва осмеливалась дышать, уставясь в темноту.
— Они зовут меня, — шепотом произнесла она. — Они ждут… Пока мои родители были живы, они деликатно ждали. Но теперь они зовут меня. Теперь настало мое время!
Под словом «они» Сага понимала своих предков из рода Людей Льда. Они были хорошими наблюдателями. Это было ее первым предчувствием того, что она избранная. Не обманывало ли ее это предчувствие?
Сага прислушалась к своему внутреннему голосу. Она долго, сосредоточенно вслушивалась в себя, пока это предчувствие не стало у нее прочным знанием. Да, именно знанием, убеждением, не допускающим никаких сомнений. Все вдруг встало на свои места. Теперь у нее не было никаких сомнений.
— Мне нужно в округ Гростенсхольм, — произнесла она вслух. — В Липовую аллею. Да! Мне нужно в Норвегию. Я нужна там. В этом мое предназначение.
Шел 1860-й год. Двенадцать лет прошло с тех пор, как Вильяр Линд из рода Людей Льда вынужден был покинуть Гростенсхольм и перебраться в Липовую аллею.
Сага почти ничего не знала о том, что происходило там в последние годы. Она поддерживала дружеские отношения с Малин, дочерью Кристера, которая была на шесть лет моложе ее. Подобно тому, как семья Анны-Марии была связана с родом Оксенштерн и теперь была близка Акселю Оксенштерн, камергеру кронпринца, семья Кристера была связана узами верности с родом Поссе. А дочь Арвида Морица Поссе была замужем за Адамом Рейтерскьольдом, камергером кронпринцессы, ныне королевы Швеции.
Это тоже сближало семьи Анны-Марии и Кристера, способствовало их постоянному общению.
О третьей же ветви рода Людей Льда, норвежской, они знали очень мало. У Вильяра и Белинды был девятилетний сын, которого назвали Хеннинг в честь легендарного Хейке. Сольвейг и Эскиль не так давно умерли, и теперь семья Вильяра проживала одна в Липовой аллее.
Это было все, что знала Сага.
Она должна была отправиться туда. Это было необходимо. Они нуждались в ней. Но почему именно, она не знала. Она не прочь была уехать из дома, который теперь стал таким пустым. Поразмыслив в течение двух дней, она решила продать дом.
Это оказалось сделать просто. Всю обстановку она отправила к Кристеру: он мог взять это себе или сохранить до ее возвращения. Он согласился с тем, что она уезжает, ведь все давно знали, что она избранная. Кристеру было, конечно, очень интересно, что там ее ожидает, и он попросил ее посылать ему подробные отчеты. Но, судя по поведению Саги, она вовсе не собиралась возвращаться в Швецию — и его это не очень-то удивляло.
Да, у нее были свои планы. Ей не терпелось покинуть эти места.
Она отправилась в Вернберг, чтобы попрощаться со старой и молодой графинями Оксенштерн, которые поддерживали сторону при разводе.
— Значит, ты все-таки покидаешь нас? Ты хочешь нарушить старую добрую традицию? Разве ты не вернешься обратно?
Они озабоченно смотрели на эту молодую, стройную женщину с холодными зелеными глазами. Красота ее была нежной, хрупкой, неописуемой, словно она явилась из какой-то отдаленной, заоблачной страны. Она казалась такой далекой от мира, такой холодновато-сдержанной, словно была на земле гостьей. Будучи внешне похожей и на нежную, добродушную Анну Марию, и на темноволосого Коля, она не унаследовала их сердечности. Сага была вещью в себе, и никто ее не понимал.
— Обратно я не вернусь, — сказала она уверенно, спокойно. — Но если у меня когда-нибудь будут дети, я расскажу им о нашей долгой дружбе и о нашей службе у Оксенштернов. И я скажу своим детям, чтобы они вернулись к вам, если в этом будет нужда.
Слова ее обрадовали и старую графину, Еву Оксенштерн, и молодую Лотту, урожденную Гюлленхаал. Обе пожелали Саге удачи. Покидая их дом, она подумала, что ей наверняка потребуется это благословение.
В письме Вильяру и Белинде Сага написала, что направляется к ним, чтобы выполнить свое предназначение.
Поскольку ее ветвь рода всегда была самой богатой, она имела при себе средства, чтобы путешествовать с комфортом. В те времена в Швеции уже были первые железные дороги, но не в тех местах, куда ехала она. Она долго выбирала себе подходящую карету и возницу. Проблема состояла в том, чтобы отправить обратно карету, коня и кучера, а ей вовсе не хотелось заниматься этим.
8 
