очень нудно 
24 
– Она так боялась, что у нее заберут ее ребенка, – всхлипнула Ванья. – Это было последнее, что она сказала перед смертью. Бедняжка!
– У нее не было оснований для такого страха, – печально произнесла женщина. – Ребенок уже был мертв.
– У нее был еще один, – сказала Ванья. – Девочка. Но я не поняла, что она сказала…
– Не нам судить ее, – сказала женщина. – Мы ничего не знаем о ее жизни.
– Спасибо! – сказала Ванья, всхлипнув. – Спасибо за понимание! Я чувствую свою вину перед ней. Мужчина поднял ее за плечи и сказал:
– Тебе нужно немного постирать свою одежду в озере. А потом отправиться домой. Все остальное мы возьмем на себя, для тебя это слишком трудное дело. Скажи нам только свое имя и адрес, с властями мы все уладим.
Ванья еще раз поблагодарила их и пошла домой, совершенно потрясенная происшедшим.
Как и следовало ожидать, ее бабушка стояла уже в прихожей, строгая и непримиримая.
– Могу ли я узнать, где провела ночь молодая фрекен?
– Ночь? Я вышла из дома утром.
Бабушка недоверчиво поджала губы.
– Ты по утрам устраиваешь купание прямо в одежде?
Устало и подавленно Ванья сказала:
– Я пыталась спасти две человеческие жизни. Но мне это не удалось. Мне не хочется говорить об этом.
Когда она хотела уже уйти, белая, холеная рука жены священника вцепилась в ее руку.
– Не хочешь говорить об этом? Зато я хочу! Что это еще за небылица?
– Это вовсе не небылица, – ответила Ванья и снова заплакала. – Думаю, об этом завтра будет написано в газетах. А теперь я хочу побыть одна! Целый год я пыталась угодить вам, но не услышала и слова похвалы, одни только нарекания, мне не разрешили даже поехать летом домой, а когда я говорю правду о том, что произошло сегодня, мне не верят! Я хочу домой, я не могу больше выносить это лицемерное притворство!
С этими словами она убежала в свою комнату, хлопнув дверью, а старая дама осталась стоять на месте, как вкопанная.
Она лежала на постели и плакала до тех пор, пока не уснула от изнеможения. Никто не приходил и не справлялся о ней, никто не звал ее к завтраку, обеду и ужину.
И для Ваньи это не имело никакого значения.
5
Тамлин пригрозил ей, что если она вышвырнет его вон, он будет приходить в ее сны, и это будет вовсе не забавно. Он будет докучать ей своими вопросами, будить ее, выпытывать, какие у нее планы, как она относится к Тенгелю Злому, и вообще надоедать ей. Именно так он вел себя по отношению к другим членам семьи. И ей уже не пришлось бы рассчитывать на его благосклонность или особое расположение.
Но теперь она покинула Липовую аллею, теперь он больше не мог контролировать ее. Но он должен был докладывать своему злобному господину обо всех представителях рода Людей Льда. Ему понадобилось несколько месяцев, чтобы найти ее в Трондхейме – ив одну из ночей он появился. Но только во сне, потому что ему нельзя было покидать Липовую алею.
Ей приснилось, что она находится в каком-то холодном месте. Ей было страшно, гротескные лица возникали и сменялись другими – и потом она сама удивилась, как человеческий мозг может порождать такие уродливые образы. Была ли это болезненная фантазия или же эти существа были реальными и показывались человеку лишь во сне, когда он был беззащитен?
И тут она услышала голос Тамлина. Его голос она могла отличить от множества других голосов – гулкий, хриплый, безжизненный, как будто он с великим трудом выдавливал из себя чуждые ему человеческие слова. Он как-то объяснил ей, что демоны не разговаривают друг с другом, они обмениваются мыслями, это гораздо быстрее и легче. Ему стоило большого напряжения говорить, но он делал это потому, что у него появилась возможность подразнить ее, единственного человека, который мог его видеть.
– Ванья, – сказал он в этом первом сне, и в его голосе не было никакого намека на радость, лишь злобный триумф. – Вот я и нашел тебя! Ты хорошо спряталась, и мой господин был в гневе, но теперь ты во власти моих мыслей!
И он принялся выспрашивать у нее ее отношение к множеству людей и событий, к предкам Людей Льда и в особенности к Тенгелю Злому, – и, спрашивая ее обо всем этом, он ужасно мучил ее. Он прижимался к ее спине и выкручивал ей руки, словно им овладела давно подавляемая ненависть. Он никогда раньше не был таким злым.
24 
