6 июня, суббота.

… Выяснил, кто получит заказ с пальмирской стороны. Контоккайнен Илья Эмильевич, гроссмейстер. Встречались мы с ним, помню, на конференции, не то в Варшаве, не то в Дерпте, ещё до последней войны. Мастер неплохой, как-никак, в академики выбился, но тип пренеприятнейший — грубый, скандальный, страдает, похоже, разлитием желчи. Притом дамский угодник — и что они в нём находят, в этой помеси турка с чухонцем? Не удивлюсь, если место в прожекте он приспал с одной из своих обожательниц (хорошо, ежели только с одной!).

Однако же, придётся нам вместе работать — этого, боюсь, уже не изменишь, наши московские господа пальмирским не указ. Придётся встретиться и посвятить его в свой замысел, ведь предприятие будет иметь смысл лишь в том случае, если осуществят его обе стороны. И медлить со встречей нельзя: уточнил даты по «Земляному перечню» на этот год — времени нам осталось до ближайшего новолуния. Удивительнейшее совпадение: в двух столицах одновременно подходит срок сбора Столетней земли, и в этом же году затевается наш великий транспортный прожект! Это ли не перст судьбы?

Вот только справится ли Контоккайнен с задачей? Не уверен! Говорят, азиаты легко поддаются морокам, чухонцы — тем паче…

11 июня, четверг.

…Встреча наша состоялась. Ох, попил моей кровушки господин Контоккайнен, ох, попил! В толк не возьму, каким образом этот человек мог стать академиком, обладая столь неповоротливым и косным разумом? Битых три часа разъяснял треклятому басурману суть моего грандиозного, не побоюсь громких слов, замысла и доказывал преимущества оного, прежде чем тот соизволил согласиться! Всё-то его сомнения одолевали, всё-то отговорки искал, на дурные предчувствия ссылался. Пришлось почти прямо обвинить его в малодушии. «Если вы сами не готовы к испытанию, возможно, найдутся в Пальмире маги решительнее вас?» — спросил я, и тут уж ему некуда стало деться, принял мой план, хоть и покраснел, как варёный рак.

Порталом вернулся домой, теперь страдаю жестокой мигренью, и сил нет держать перо в руке…

2 июля, третий день Гекаты. ^[30]

Свершилось! Три дня прошло с той памятной ночи, но лишь теперь нашёл в себе силы взяться за перо!

Воистину, это было УЖАСНО! Доводилось мне, по молодости лет, и архилин добывать и папоротов цвет, и нежить докучную гонял, бывало… Детские забавы по сравнению с тем, что пришлось испытать в ночь с 29 на 30-е! Невинные детские забавы! Ах, род людской, сколько же чёрного зла плодишь ты вокруг себя век за веком! Каких только чудовищ ни порождает твой сонный разум, какие только твари ни слетаются на запах твоих грехов и пороков! Рядом с этими исчадиями мрака природная, лесная нежить, что беспокоит нас на Купалу, кажется безобидной, будто дамская левретка рядом с рыкающим тигром! ^[31]Руки мои дрожат, и сердце трепещет, как вспомню, что пришлось пережить в ту ночь! Нет слов, чтобы описать кошмары, терзавшие меня долгие часы напролёт. Безобразнейшие образы и отвратительнейшие сцены мелькали предо мной, пробуждая к жизни древние животные страхи, гнездящиеся в самых дремучих глубинах души человеческой. Казалось, легче умереть, чем выносить эту муку. Хоть я и не робкого десятка человек, но никакие блага мира не заставят меня решиться на подобное испытание повторно!

И только одно утешает меня, примиряет с жестокой действительностью: уж наверняка господину Контоккайнену пришлось не легче, чем вашему покорному слуге! Хотелось бы знать, справился ли он со своей частью задачи, не напрасно ли я так страдал? Телесная слабость пока не позволяет мне подняться с постели и добраться до телеграфа, либо навести акустический портал, чтобы связаться с пальмирским «коллегой» лично, одно я знаю наверняка: он, по крайней мере, жив, иначе в «Магическом вестнике» был бы напечатан некролог…

3 июля, четвёртый день Гекаты.

С утра почувствовал себя достаточно бодрым, чтобы покинуть спальню и приступить к делам. Провёл небольшой приём, потом занимался обработкой своей добычи. И вот что я по этому поводу думаю. Сколь ни был велик кошмар, что мне пришлось пережить, дело того стоило! Без малого полугарнец чистого вещества остался после просева и удаления посторонних примесей. Подумать только — полугарнец столетней земли, добытый, заметьте, в самый первый день новолуния, и не в деревне на сто дворов, не в посаде захудалом — в самой столице, где жителей едва не миллион! Доводилось ли хоть кому-то со времён царя Соломона держать в руках подобную ценность?! Воистину, ощущаешь себя Владыкой Мира! Нет предела гордости и ликованию нашему! —видно, настолько переполнила господина Понурова эта самая гордость, что заговорил о себе любимом во множественном числе.