4 
Когда я только появилась в ШП, я обследовала каждый ее закоулок, всюду, как любопытная Варвара, суя свой нос. Тогда я и обнаружила нору, где обитает наш бессменный оракул. Матвей не погнал меня сразу, за что теперь и страдает.
— А! — сказал он. — Заходи-заходи! Свежие новости принесла на хвосте, сорока?
Он, как обычно, что-то резал по дереву — вкусно пахло свежими стружками, едко — лаком.
— Не хочешь закончить картину?
Я взяла покоробившийся лист, критически оглядела свое творение. «Картина» — круто сказано. Я рисую гуашью и акварелью без карандашных набросков и эскизов. Больше всего это напоминает абстрактные цветовые пятна. Мне нравится.
Матвею тоже.
— Красного надо добавить, — решила я и взялась за кисть.
Матвей подергал косматыми бровями. У него седые длинные волосы, седая борода, и не причесанный он похож на сумасшедшего узника замка Иф.
— Знаете, что Президент пришел с новым оракулом? Он совсем молодой. А Мадам на него согласилась.
Матвей сдунул древесную пыль с сучка. Поглядел на свет.
— Видать, способный парень.
— А почему вы сами с ней никогда не работаете?
Матвей наставил на меня узловатый палец:
— Помнишь, вы проходили на предсказаниях? Не пифия для оракула, но оракул…
— …для пифии, — привычно закончила я. — И что?
— А то, что не каждый оракул может вынести Главную.
— Ну да, — подтвердила я, зависнув кистью над бумагой и решая — требуется ли еще поставить красную кляксу. — С ее-то характером!
— Да при чем здесь характер? — привстав, Матвей выглянул в полукруглое окошко. — Быстренько они сегодня управились. Видать, Президент задал всего один простой вопрос.
Я тоже вытянула шею. Поначалу в окне были только ноги, потом люди отошли и стало видно энергично шагающего Президента, кучкующихся вокруг него охранников, а где… А вот и Скучный идет — но как-то не очень уверенно, следом дефилирует шкаф-телохранитель, то и дело норовя поддержать его под локоток. Оракул вяло отмахивается.
— Гм, — сказал Матвей с какой-то даже завистью, — силен парень…
Вот этот покачивающийся задохлик? Я фыркнула. Красная клякса упала на картину и горела ярко — как драгоценный камень рубин.
— Если я не очень ошибаюсь, — Матвей с кряхтением встал, выпрямляя спину, — а я всегда ошибаюсь не очень (сказывается влияние вас, пифий), придется тебе сейчас немножко посидеть в углу и помолчать.
— В смысле?
— В смысле — сядь-ка вон туда за шкаф и затаись. Сюда спускается наша Мадам.
Я моментально нырнула за шкаф. Приткнулась с краю заваленного чем попало стула, и замерла. Встречаться сверх необходимого с Главной вредно для моего здоровья — физического, а также психического.
Мадам появилась через пару минут. Я услышала, как Матвей пододвигает ей стул. Не было обычных (для обычных людей): "привет, как дела, что новенького"? Казалось, директриса пришла сюда просто помолчать. Я осторожно выглянула из-за шкафа. Двое сидели спиной ко мне и смотрели в сереющее окно.
— Ну? — спросил наконец Матвей. — И кто победит на следующих выборах?
— Наш любимый президент, — сказала Мадам с зевком, — с перевесом всего в три и пять десятых процента. Вот такую точность задал новый оракул.
— Силен парень!
— Даже слишком.
— Помогал тебе? — понимающе спросил Матвей.
— Еще хлеще — он пошел за мной.
— У-у-у… Их что там, теперь ничему не учат?
— Учат-не учат, сила есть ума не надо. Ему бы девочкой родиться — стал бы пифией, каких, может, свет не видывал. А так — нечего лезть в чужую епархию! И дров наломает и сам может не вернуться.
— Ты-то как?
Главная ощетинилась: даже серые стриженые волосы на ее затылке встопорщились.
— Да уж получше Самюэля!
— Не думаешь, что тебе пора сдавать дела?
— Кому?
— Ну мало ли сильных молодых…
— В том-то дело, что мало! Думаешь, эта официалка Лора что-то на самом деле может?
За несколько минут я выслушала характеристику всех известных и неизвестных мне пифий — полную и разгромную. Если б люди только знали, кому они доверяют свои секреты и с кем советуются! Я, например, твердо решила теперь даже к гадалке не ходить… Хотя на что пифии гадалка?
Матвей выслушал эту обличительную речь и сказал с добродушной насмешкой:
— Выпить хочешь?
— Ну давай… самогон, что ли?
— А то ж!
4 
