81 
А может, они боялись стражей и хранителей Людей Льда?
Эта зима принесла много страха и опасений.
Винни, которая так и не узнала всейправды о странствиях Тувы сквозь время, была несказанно рада возвращению домой спокойной, покладистой, временами даже послушной дочки. Но, конечно же, от нее не укрылось Тувино беспокойство! Хуже всего было то, что по ночам девочку мучали кошмары, от которых она просыпалась. Тогда Винни прибегала к ней посидеть. И Тува нисколько против этого не возражала.
Винни чувствовала, что ее несчастная, любимая дочь нуждается в ней. С одной стороны, это было приятное чувство, ведь до сих пор ее материнскую заботу постоянно отвергали.
Но ей больно было видеть, как Тува подолгу простаивает перед зеркалом, наблюдать за ее трогательными попытками приукрасить себя. И слышать за стеной ее тихий плач, когда попытки эти кончались ничем. А так оно всякий раз и было.
В такие минуты сердце Винни готово было разорваться от горя.
Ибо что она могла сказать в утешение? «Когда у тебя веселый и приветливый вид, с тобой никто не сравнится…»
Нет, эту избитую фразу Тува слыхала уже множество раз. Можно было бы привести и другой довод: «Сейчас ты молода, и потому тебе вдвойне больно. Но с возрастом ты не будешь так сильно переживать».
Не будешь переживать? Смиришься? Смиришься с одиночеством?
Нет, сказать такое у Винни не поворачивался язык.
Между тем Рикард переговорил со своими родственниками и узнал, что приключилось с Тувой. Человек трезвый, Рикард определил это как «сновидения в состоянии транса».
Однако ему пришлось пообещать не докладывать о докторе Сёренсене в полицию, поскольку тот не виноват в происшедшем — кашу заварила сама Тува. Или — Ханна.
Рикард тоже почувствовал, что за ним наблюдают и что-то готовится. Это до того его напугало, что он попросил у начальства разрешения сделать свою дочь Туву своим секретарем и правой рукой, чтобы она все время была с ним рядом.
«Не волнуйся, папа, — как-то раз сказала она ему с придыханием. — Обо мне заботится Ганд, а разве у кого-нибудь был лучший ангел-хранитель?»
Рикарда насторожил тогда блеск у нее в глазах — и то, как быстро он погас и лицо ее приняло серьезное, покорное выражение.
Он был очень расстроен, услышав, как один из его разбитных коллег назвал Туву «жабенком Бринка».
Бедняга Рикард настолько оторопел, что даже прикрыл глаза. Если бы только он мог что-нибудь сделать, чтобы увидеть свою дочь действительно счастливой, по-настоящему! Она этого заслуживала. Хотя бы потому, что ей досталась такая тяжелая наследственность, как в физическом плане, так и психическом. А еще потому, что в отношении последнего она одержала над собой победу.
Неспокойно было и в доме у Волленов. Трое неуправляемых детей Йонатана окончательно отбились от рук, и родители были просто в отчаянии. Младшая, Гру, пристрастилась этой зимой хозяйничать в кухне. Сперва Лисбет и Йонатан были в восторге от ее домовитости, но после того, как самые хорошие кастрюли и миски Лисбет одна за другой начали исчезать, они учинили розыск. Гру смотрела на них с невинным и недоумевающим видом. Наконец, через несколько дней после того как в кухне начало чем-то попахивать, и запах никак не желал выветриваться, утварь была найдена в самой глубине кухонного шкафа.
На каждую миску и плошку была наклеена этикетка с изящно выведенной надписью. Картофель, значилось на одной. Лук — на другой. Картофельное пюре, хлеб, сыр и так далее. Все это издавало неописуемое амбре.
Войдя в кухню, Гру испуганно вскрикнула и стала заклинать не выкидывать ее плесенные культуры. Лисбет спросила, что она собирается с ними делать. Исследовать, отвечала Гру. Разве кто-нибудь видел столько интересных разновидностей плесени?
Лисбет оказалась неумолима. Ей стоило больших трудов отдраить кастрюли и миски. А Гру окончательно изгнали из кухни в тот день, когда она сунула в тостер хрустящий хлебец с маслом и сыром — посмотреть, что получится.
Ничего хорошего из этого не получилось. За починку тостера ей пришлось заплатить из своих собственных сбережений.
Мальчикам же захотелось авиамодель. Тогда они взяли и устроили в свою пользу лотерею. Среди выигрышей были новехонькая красиво вышитая диванная подушка, над которой Лисбет трудилась целую осень, и папины военные медали. Прежде чем родители успели обнаружить, в чем дело, выигрыши уже были распределены среди соседей, и Йонатану пришлось, образно говоря, идти в Каноссу, чтобы вернуть назад свое добро.
81 
