— Я беспокоюсь не меньше твоего, — вздохнул Антуан. — Где он, как ты думаешь?
— До тех пор, пока вы не приехали, я думал, что он с вами.
— Хочешь отправиться по его следам в Булонь?
— Почему бы нет? Хозяин — человек видный. А коли хотел попасть в Лондон в самый кратчайший срок, то беспременно лошадей менял на каждой станции. Думаю, его след отыскать вполне возможно.
— Я тоже так думаю, тем более что искать мы будем вдвоем. На двоих и удачи больше. Но сначала мне непременно нужно побывать у короля, потому что не кто-нибудь, а именно Его Величество отправил в путь де Курси. И я попрошу у него разрешения отправиться на поиски Тома. Я солдат, и, кроме полковника, только Его Величество вправе распоряжаться мною. А тебе, пока мы не уехали, я бы порекомендовал прогуляться в сторону улицы Пули. Твой пьяница, который протрезвел словно по мановению волшебной палочки, очень меня заинтересовал. Постарайся разузнать, кто он такой, если он живет в том особняке, куда заглянул только на минутку.
— Я туда уже ходил. Дом принадлежит благородной девице, правда, уже несколько увядшей, по фамилии Мопэн. Она пользуется некоторой известностью благодаря своим талантам и принимает довольно много поклонников. А вот узнать, кого она принимает, не так-то просто, потому что она скрытная и не болтает с кем ни попадя.
— Где ты все это выведал?
— В таверне, что находится неподалеку от ее дома. Хозяин хорошо стряпает, и к нему ходят слуги из всех соседних особняков. Но надо отдать им должное: о соседях они не судачат.
— А кто тебе все это рассказал?
— Одна служанка, которой я имел честь понравиться. Она расположилась ко мне еще больше, когда сунул ей в руку несколько монеток. Но если мы хотим узнать еще что-то, нам нужно будет понравиться самой мадемуазель. А я, как вы понимаете, туда не вхож. А господину Антуану, значит, кажется, что я не зря тратил время на этого притвору?
— Да, я думаю, что этот притвора очень даже любопытен. Но сейчас для нас главное отыскать твоего хозяина. А до этого мне хорошо бы выспаться. Завтра утром я отправлюсь к королю!
Но и на следующий день Антуану не было суждено увидеть Его Величество. Когда утром он явился в Лувр, выяснилось, что к Генриху прискакал курьер, и он тут же сел на лошадь и отправился в Сен-Жермен: заболели дофин Людовик и старший из сыновей покойной Габриэль д'Эстре, красавчик Цезарь. Прежде чем сесть в седло, король заглянул к своей супруге и спросил, не хочет ли она его сопровождать, не сомневаясь, впрочем, какой получит ответ. Даже не привстав с кровати, Ее Величество крикнуло, что она ни за что на свете не хочет подцепить неведомую заразу и что курьера, который будет привозить ей новости, она допустит в свои покои не раньше, чем он будет вымыт с головы до ног. Ей необходимо заботиться о своем здоровье и здоровье их младшего сыночка, Гастона, герцога Анжуйского, которому едва исполнилось десять месяцев. Королева никак не могла решиться и отправить его в замок, где жили с няньками и кормилицами другие дети, по причине, может быть, не безусловной, но для нее существенной — она его обожала, чего нельзя было сказать о четырех старших. Их она навещала по воскресеньям и чаще всего потому, что на этом настаивал Генрих. Единственным объяснением подобной черствости мог быть только гнев, который постоянно тлел в сердце Марии де Медичи из-за того, что ее детей, Людовика, двух его сестер и младшего брата Николя, воспитывали вместе с тремя детьми прекрасной Габриэль и ненавистным отпрыском той, кого королева называла не иначе как «маркиза-шлюха». Не забудем еще и юного графа де Море, сына прекрасной и очень глупой Жаклин дю Бюэй!
Огорченный Антуан отправился в корпус, где располагался полк легкой кавалерии, собираясь попросить у своего полковника новый отпуск. Его товарищи — Буа-Траси, Сагон и Босе — сдержанно, но с большим сочувствием выразили ему соболезнования. Поблагодарив, он отправился в кабинет начальника. Полковник был занят, он писал письмо, но отложил перо в сторону, чтобы ответить на приветствие своего подчиненного.
— Вы выглядите ничуть не лучше, чем вчера, де Сарранс! Намереваетесь приступить к службе?
— С вашего соизволения, еще нет, господин полковник. Я хотел бы попросить у вас отпуск...
— Опять?! Не будь вы в столь тяжких обстоятельствах, я бы спросил, не хотите ли вы, чтобы ваш отпуск стал бессрочным? По какой причине на этот раз вы просите отпуск?