очень нудно 
33 
Голос художника дошел до Жиля, как из тумана:
– Ты теперь понимаешь, почему я поселился в этом бедном квартале, почему я прячусь здесь?
Чтобы писать то, что я хочу, я должен прятаться подобно вору. Никто не сможет меня ни понять, ни простить. Особенно Жозефа и святейшая инквизиция.
Упоминание о сеньоре Гойя вызвало у Жиля улыбку. Донья Жозефа, с ее всегда опущенным взором, чопорным поведением, была похожа на монахиню, переодетую в богатую мещанку. Она не ценила живописи своего супруга. Лишь парадно-условные портреты, исполненные ее братом, художником Байе, были стоящими в ее глазах.
Это, по ее мнению, была единственно достойная живопись. Она бы потеряла сознание от ужаса, если бы проникла в эту мастерскую. Там же было множество совершенно диких, по ее мнению, эскизов: до боли правдивая старая нищенка, лошадь с распоротым животом и вываливающимися внутренностями, осужденный на смерть, задыхающийся в удавке.
А что касается святейшей инквизиции, то она без малейшего колебания отправила бы смелого художника в один из самых глубоких своих подвалов.
Отойдя от полотен. Жиль с любопытством посмотрел на художника.
– Что же прячется в глубине твоего сердца, Пако?
Художник улыбнулся ему самой своей детской, самой обезоруживающей улыбкой.
– Дружеские чувства к подобным мне, а еще больше – к тебе. Одевайся, Микаэла. На сегодня закончим. Я должен поговорить с моим другом.
Модель чинно оделась и превратилась в обыкновенную служанку. Друзья уселись за стол. Микаэла подала еду.
Во время трапезы Жиль поведал Гойе свою историю, затем художник достал из угла мастерской большой горшок из красного фаянса с длинными сигарами и предложил Жилю.
– Как мужчина ты прав, что поставил на место Каэтану д'Альба. Но как преследуемый беглец ты не прав. Конечно, она знает, как тебе безопасно уехать из Испании. Как же ты теперь намерен выкручиваться?
– Может быть, с помощью банкира Франсуа Кабарруса. Он владеет складами, судами, у него многочисленные связи с королевской канцелярией. Ему же не составит труда получить фальшивый паспорт. А с ним, прибегнув к небольшому маскараду, нетрудно будет выехать из Испании.
Это же не сложнее, чем ускользнуть от индейцев в лесу.
– Но ведь сеньор Кабаррус живет в Карабаншеле, а чтобы проехать туда, необходимо миновать городские заставы, они охраняются крепко.
Как же ты это сделаешь? Однако я могу пройти их без затруднений.
– Ты сделаешь для меня это?
Гойя пожал плечами.
– Можно подумать, что речь идет о каком-то подвиге. Просто прогулка до Карабаншеля. А кстати, твой друг-гасконец, он в курсе того, что с тобой произошло?
– Нет. Ехать к нему сейчас рискованно. Меня же ищут всюду. Все же мне хотелось бы попросить у него немного денег.
– Я съезжу и к нему, не беспокойся.
– Но, Пако, а как же твоя работа?
Художник не слушал его. Он уже снимал через голову свою рабочую блузу, измазанную красками. А когда его взлохмаченная голова показалась из белоснежных складок свежевыглаженной рубашки, он миролюбиво заявил:
– Работа может подождать. Микаэла тоже.
Пока меня нет, у нее будет достаточно работы по дому. Кстати, ты можешь считать этот дом твоим. Ешь, пей, спи! Ты у себя дома. Силы тебе еще понадобятся. И скоро.
Гойя вернулся лишь к ночи. Шум закрывающейся двери разбудил Жиля, уже уснувшего на диване. Он вскочил. В неясном свете свечи он увидел озабоченное и измученное лицо Гойи.
– Ну что? – спросил Жиль.
Художник пожал плечами, бросил на стул широкий плащ и сомбреро. Жара спала, дул холодный ветер из сьерры.
– В поисках твоего друга я побывал всюду. Я прошел все таверны, все игорные дома, я был даже у Бенавенте, где его часто видели в последнее время. Дома у него никого нет. Хозяйка дома сообщила мне, что драгуны Нумансии вчера были отправлены в Саламанку в связи с тамошними волнениями студентов.
Лицо Жиля исказилось.
– Да, мои шансы улетучиваются.
– И даже больше, чем ты предполагаешь. Я хотел поехать к твоим друзьям Кабаррусам, но это невозможно: все городские ворота накрепко закрыты. В квартале полно полицейских.
– В квартале? Но почему? Меня выследили?
– Не знаю, но когда человек хочет скрыться и никого не знает, то у него больше шансов сделать это именно в бедных кварталах. Это же так про-. сто!
Появилась встревоженная Микаэла.
– Стучат в дверь. Кто бы это мог быть в такое время?
Не говоря ни слова, друзья переглянулись, охваченные такой же тревогой. Если это полиция, то ночь они проведут в тюрьме, а через неделю будут уже в другом мире.
33 
