56 
Неизвестно, как далеко зашел бы этот разговор, и может быть, Констанция, вспылив, сказала бы, наконец, что с подобными расспросами следует приставать не к ней, а к мадам Дюамель, но Франсуаза уже освободилась и заспешила к дочери.
— Дай-ка я еще обниму тебя! Но Колетта уже не так радостно бросилась навстречу матери.
— Это правда, что меня отдают замуж?
— Да, — спокойно сказала Франсуаза Дюамель.
— А за кого?
— Ты не догадываешься?
— Откуда мне знать? — в глазах девушки стояли слезы. — Ну скажи мне, мама!
— Придет время — узнаешь.
— Сколько мне ждать, хотя бы?
— Недолго, — ушла от ответа на вопрос Франсуаза.
Франсуаза через плечо дочери посмотрела на Констанцию, словнобы прося: ну помоги же чем-нибудь!
На что Констанция так же ответила взглядом: а что я могу сделать?
И в самом деле, почему Констанция должна отвечать на вопросы, на которые не знает ответа.
«Ведь чего проще сделать мадам Дюамель — сказать, кто ее будущий муж, и дело с концом. Но раз нельзя говорить, значит тутесть какая-то заковыка».
И ей самой страстно захотелось узнать, кто же он, этот неведомый избранник. Но как ни расспрашивала она Франсуазу по дороге в Париж, как ни донимала ее вопросами Колетта, та держалась упрямо:
— Нет — и все, ничего не скажу, потом узнаете. «Это что-то странное, — думала про себя Констанция, но тут же утешала себя, — возможно, это не вина баронессы Дюамель, возможно, это условиебудущего мужа и та всего лишь сдерживает данное ей слово. А мы, как две дурочки, привязались к Франсуазе с расспросами — вынь да положь. А она не может, она дала обещание. Ну что ж, разные секретыбывают в жизни и иногда легче оставаться в неведении, чем знать правду».
Констанции легко было прийти к таким выводам, а вот Колетте нетак-то легко оказалось смириться со своей судьбой. Она даже расплакалась, хотя и перестала уже донимать мать вопросами.
— Да хватит тебе! Нельзя же так, сейчас же прекрати, иначе твое платье будет мокрым от слез.
— А я его ненавижу! — воскликнула девушка. — Это платье опостылело мне за те годы, которые я провела в пансионе! Неужели нельзя мне было привезти что-нибудь понаряднее?
Баронесса изумилась. Еще никогда дочь не осмеливалась говорить с ней в таком тоне. Она беспомощно посмотрела на Констанцию.
И та поняла, что сейчас нужно девушке. Она положила ее головусебе на колени и принялась тихо гладить по волосам.
— Ты успокойся и перестань плакать. В конце концов узнаешь, кто он такой. Ведь ты же умная девушка и не станешь зря волноватьсвою мать.
Эти нехитрые слова успокоили Колетту, и она уже спала, когдакарета въехала в Париж. Даже несмотря на тряскую мостовую, Колетта не проснулась, и Констанции стоило немалых трудов привести ее в чувство, когда за окном показался дом баронессы Дюамель.
Но лишь только на Колетту пахнуло свежим воздухом улицы, онабудто бы и не спала и бегом бросилась осматривать дом, что в немизменилось со времени ее отъезда.
А баронесса Дюамель и Констанция Аламбер степенно отправились в гостиную. Женщины уселись по обе стороны невысокого столика и вскоре перед ними стояли две чашки горячего шоколада.
Констанция улыбнулась, вспомнив, как Колетта испортила ее первое модное платье. Она сделала один маленький глоток и отставилачашку.
«Нужно было меньше задавать вопросов и больше слушать, вдруг баронесса проговорится сама…
Констанция чувствовала, что в молчании ее родственницы кроетсякакой-то подвох и чем раньше она узнает имя будущего мужа, тем лучше.
— Тебе не кажется, дорогая, — сказала баронесса, — что Колеттаслишком возбуждена известием о предстоящей свадьбе?
— Это и немудрено.
— Я понимаю, Констанция, что ты хочешь этим сказать.
— Если ты, Франсуаза, думаешь, что я виню тебя, то ошибаешься.
— Нет-нет, ты уже проговорилась, — всплеснула руками баронесса Дюамель, — но мне кажется, Колетта нервничала бы еще больше, если бы знала, кто ее будущий муж, но не зная, каков он с виду.
— Так Колетта не знакома с ним?
— Нет, может пару раз она его и видела, но их еще не представили.
Констанция запоминала каждое слово и сразу же исключила изсписка возможных женихов целую тьму народа. Ведь в доме баронессы почти никогда не бывало пусто, и Колетта знала многих.
— Но Колетта очень возбуждена, — вернулась к прежнему разговору баронесса Дюамель.
— Но почему это тебя так волнует, Франсуаза?
56 
