2 
— Я не властен над чувствами других, — шептал Виктор, — онивсе ненавидят меня как ненавидели моего отца, и как я ненавидел их.
Виктор пил вино кружку за кружкой, но хмель не брал его, лишьтолько глаза наливались кровью, а в ушах начинало гудеть. Он, сжавкулаки, сидел во главе стола, с презрением глядя на всех, кто сиделсейчас здесь.
Жак и Клод совсем не пили. Они уже давно сидели в сторонке ипоглядывали на старшего брата.
— Ну что? — спросил Жак.
— Я согласен, — сказал Клод. Они неторопливо поднялись из-застола и двинулись к выходу. Они делали вид, что сильно пьяны, пошатывались, один поддерживал другого, но когда вышли за дверь иочутились на крыльце, их лица стали сразу же суровыми и решительными.
— Где сумки? — спросил Жак.
— На конюшне.
— Тогда пошли седлать лошадей.
И двое мужчин нырнули в ночную тьму, рассекаемую дождем.А через несколько минут они уже выводили двух оседланных лошадей с переметными сумками.
— Может, попрощаться с Констанцией? — предложил Жак.
— А что мы сможем ей сказать?! — обозлившись на брата, сказалКлод. — Ведь мы не помогли ей, позволили Виктору обмануть всех.
— Да, брат, ты прав.
Некоторое время они молчали, не решаясь сесть в седла.
— Нет, не будем прощаться с Констанцией, тем более, что теперьу нее есть защитник — Филипп Абинье. Ведь он, Жак, считай, ее законный муж, их благословил перед смертью наш отец.
— Да, Жак, это было последнее и может быть, самое доброе егодело. Поехали, может в чужих краях мы найдем свое счастье, а здесьнам больше искать нечего.
— Да, Виктор теперь завладел всем, а теперь он еще и ослеплензлобой. А мне не хочется больше участвовать в стычках, грабежах.Лучше я буду кому-нибудь служить за деньги, чем подчиняться Виктору.
Братья с тоской посмотрели на окна родного дома, посколькубыло неизвестно, вернутся ли они сюда когда-нибудь, и тихо выехалисо двора.Ночь поглотила их.
Единственным человеком, кто видел, как уезжают Клод и Жак, была Констанция. Припав к щели в ставнях, она смотрела на них исердце ее сжималось от жалости к кузенам. Она даже слышала, о чемони говорили, хотела было окликнуть их, но передумала. Что-тоудержало ее от этого поступка, а что — она сама не могла понять.Может быть и в самом деле, ей и братьям нечего было сказать друг другу, ведь раньше их объединял Гильом Реньяр, а после его смерти эта тонкая нить оборвалась. И теперь они стали чужими людьми.
Констанция облизала пересохшие губы, ее мучила жажда. А заокном барабанил дождь. Она слышала, как струи стекают с низкойчерепичной крыши и со звоном падают в лужи. Стараясь не шуметь, Констанция отбросила засов и распахнула ставни. Влага манила ее.Сложив ладони ковшиком, девушка подставила их под тонкую струйку воды. Вода протекала сквозь пальцы, холодила руки, но все-таки эта была живительная влага. Констанция успела отпить несколько глотков, прежде чем вода не вытекла на пыльный глинобитный пол. Она еще и еще наполняла ладони водой и никак не могла утолить жажду.
Двор был пуст, лишь из открытых окон доносились пьяные песнида гул голосов. Констанция видела, как Виктор то и дело прикладывается к кружке с вином и оно течет по подбородку, по шее.Видела, как пируют бандиты, заливая, топя свою нечистую совесть вхмельном вине.
Анри с ужасом смотрел на отца. Никогда раньше он не видел Виктора таким. Мальчик вспомнил о Констанции и подумал, что ей тоже хочется пить. Он взял со стола кусок мяса, большую глиняную кружку и направился к бочонку с вином. Никто не обратил на него внимания, и мальчик наполнил до краев чашку белым вином.Он уже пробирался среди пирующих к выходу, как Виктор заметил его и окликнул:
— Анри, ты куда?
Мальчик от испуга чуть не выронил глиняную чашку и замер.
— Эй, Анри, иди ко мне! — позвал Виктор. Делать было нечего.Мальчик двинулся к отцу.
— Ты заботливый, хороший сын, — бормотал Виктор, прижимая к себе Анри, — ты заботишься обо мне, вот принес вина… Видите, какой у меня сын? — рявкнул Виктор.
Все посмотрели на Анри, у которого в глазах застыл испуг, ведь он очень боялся, что отец заметит, что он прячет кусок мяса под плащом.
— Выпьем за моего сына, за моего наследника! — крикнул Виктор и запрокинул голову, вылил себе в глотку всю чашку.А потом он скривился.
— Что за дрянь ты принес, Арни?
— Я наливал вон из той бочки, из нее все пьют, — мальчик указалпальцем в угол.
— Черт возьми, — воскликнул Виктор, — неужели ты, Анри, не знаешь, я люблю только красное вино, а белое ненавижу! — и онгрохнул кулаком по столу так сильно, что вся посуда подскочила изадребезжала.
2 
