42 
В небе загорелась первая вечерняя звезда. Впервые в жизни Рауль понял, что на него никто не обращает внимания! Ведь прежде, стоило появиться ему с Роджером, как вокруг них собирались толпы, где угодно и в любое время. А теперь люди смотрели лишь на завлекательную рекламу, порой страшноватую. К тому же Рауль заметил — и при этом у него екнуло сердце, — что рекламный холст, на котором были изображены они с Роджером, давно исчез. Между холстами образовалось пустое пространство — будто зуб выдернули из самой середины. Раулю очень не понравилось это неожиданно пренебрежительное отношение к их былой известности. Но одновременно его охватило новое ощущение обретенной индивидуальности.
Он мог бежать! Не требовалось говорить Роджеру:
«Повернем здесь!» или: «Осторожно, я падаю!» И не требовалось мириться с разными язвительными замечаниями Роджера, вроде: «Какой ты неповоротливый! Нет, нет, нам в другую сторону. Я хочу идти сюда. Пошли!»
Из какой-то палатки показалось раскрасневшееся мужское лицо.
— Не может быть! Черт возьми, Рауль! Это ты? — Человек устремился навстречу вновь прибывшему. — Рауль, ты вернулся! Я не сразу тебя узнал, потому что… — Он заглянул за спину Рауля. — В общем, черт возьми, добро пожаловать домой!
— Здравствуйте, отец Дэн!
Затем они сидели в палатке отца Дэна и чокались стаканами с бренди. Отец Дэн был огненно-рыжим горластым ирландцем небольшого росточка.
— Ты молодец, что приехал, я очень рад тебя видеть. Но извини, мне нужно готовиться к представлению. Не хочется с тобой расставаться. Да, вспомнил! Дейрдре тут сильно тосковала по тебе и все время ждала. Не волнуйся, ты скоро ее увидишь. Пей тут бренди…
Отец Дэн причмокнул губами. Рауль допил обжигающий напиток.
— Я никогда не думал, что вернусь к вам, — сказал он. — Легенда гласит, что если умирает один из сиамских близнецов, то такая же участь ждет и второго. Но, полагаю, доктор Кристи провел отличную хирургическую операцию. А что, отец Дэн, полиция сильно вас беспокоила?
— Наведывались к нам несколько дней подряд. Не нашли никаких улик. А к тебе они цеплялись?
— Перед отъездом на Запад пришлось беседовать с ними целый день. Они разрешили мне отправляться куда угодно. Но вообще-то я не очень люблю общаться с полицейскими. То, что случилось, касается только Роджера, меня и убийцы. А теперь…
Рауль откинулся на спинку стула.
— А теперь?.. — повторил за ним отец Дэн, судорожно сглатывая.
— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Рауль.
— Я? — Отец Дэн неестественно громко захохотал, фамильярно ударяя Рауля по колену. — Ты же знаешь, что я никогда ни о чем не думаю.
— Дело в том, папа Дэн, что вы об этом знаете и знаю об этом я. Мы оба знаем, что я больше не сиамский близнец, — сказал Рауль. У него дрожали руки. — Меня зовут Рауль Чарльз Декейнз, и я безработный. Нет у меня никаких особых талантов. Немного выпиваю, плохо играю на саксофоне и иногда рассказываю какие-нибудь глупые истории. Для вас, папа Дэн, я могу ставить палатки или продавать билеты, или сгребать навоз. А в один из вечеров я мог бы спрыгнуть без страховочной сетки с самой высокой трапеции. Тогда бы вы подняли цену билетов до пяти баксов. Ведь вам приходится для этого трюка приглашать каждый раз нового человека.
— Замолчи! — крикнул отец Дэн, багровея. — Что ты тут раскудахтался? Жалко стало самого себя? Я тебе скажу, Рауль Декейнз, на что ты можешь у меня рассчитывать… На тяжелую работу! Ты прав, тебе придется убирать дерьмо за слонами и верблюдами. А потом, когда ты окрепнешь, возможно, я позволю тебе работать на трапециях вместе с семьей Кондиэльяс.
— С Кондиэльясами! — Глаза у Рауля широко раскрылись — этому трудно было поверить.
— Может быть, я сказал. Возможно! — фыркнув, резко произнес отец Дэн. — И надеюсь, что в этом деле ты сломаешь себе шею. А пока пей, парень, пей!
Вход в палатку с тихим шорохом приоткрылся, и внутрь вошел темнокожий слепой индус, ощупывая руками предметы, попадавшиеся ему на пути.
— Отец Дэн?
— Я здесь, — ответил отец Дэн. — Входи, Лал.
Лал словно бы заколебался, втягивая в себя воздух ноздрями.
— Здесь кто-то есть? — спросил он, застывая на месте. — А… — Глаза его влажно заблестели. — Они вернулись. Я ощущаю запах их обоих.
— Вернулся только я, — с громко бьющимся сердцем сказал Рауль, внезапно холодея.
— Нет, — мягко, но настойчиво произнес Лал. — Я ощущаю запах вас обоих.
42 
