очень нудно 
45 
— …восемьдесят восемь… Еще один оборот… восемьдесят девять… Кувырок через голову… девяносто!
Правой сильной рукой она сжимала канат, пальцы ее мертвой хваткой цеплялись за петлю. Ладони, локти, бицепсы удерживали тело, помогали подбрасывать его вверх, так что ноги оказывались выше головы. Она достигала высшей точки и скользила вниз. Вверх — оборот — и вниз… И как только Дейрдре заканчивала очередной виток, внизу раздавались вздымавшиеся волной восторженные крики.
Сейчас она стояла в полутьме на фоне звездного неба, подняв свою сильную правую руку вверх и держась ею за оттяжку, чуть подавшись вперед и глядя на Рауля. Пальцы девушки то сжимали оттяжку, то отпускали.
— Они на тебя набросились, правда? — шепотом спросила она, глядя сверкающими глазами мимо него, туда, где собрались все эти несчастные.
— Я тоже имею здесь влияние, — продолжала она. — У меня ведь один из главных номеров. У нас с папой Дэном общие интересы. Так что, милый, мое слово здесь кое-что значит.
Произнеся слово «милый», Дейрдре как бы расслабилась. Ее напряженная рука скользнула вниз. Теперь она стояла перед ним опустив руки, чуть прикрыв глаза и ожидая, что Рауль подойдет к ней и обнимет. И он подошел и обнял ее.
— Жаль, что тебя тут так неласково встретили, — со вздохом сказала Дейрдре. — Мне очень жаль, Рауль.
Он чувствовал живое тепло ее тела.
— Милый, эти восемь недель показались мне десятью годами.
Тепло ее тела, близость… Как хорошо! Рауль еще сильнее прижал ее к себе. И впервые в жизни Роджер не гнусавил у него за спиной:
— Ради Бога, кончайте все это поскорее!
В девять часов они стояли у ковровой дорожки. Зазвучали фанфары. Дейрдре чмокнула его в щеку:
— Скоро вернусь, это недолго.
Инспектор манежа объявил ее выход.
— Рауль, ты должен воспрянуть, отойти от этих уродов. Завтра у тебя репетиция с семьей Кондиэльяс.
— А может быть, эти монстры еще больше ополчатся против меня? За то, что остались при своих незавидных ролях? Они убили Роджера. Теперь, если я снова их обставлю, они доберутся и до меня!
— Черт с ними, с уродами… Пусть летит к чертям все, лишь бы мы были с тобой, — заявила Дейрдре.
Ее сильные пальцы сжимали пеньковую веревку, пропитанную смолой.
Зазвучала выходная мелодия, предварявшая номер. Девушка нахмурилась:
— Милый, тебе приходилось когда-нибудь видеть молитвенную мельницу тибетских буддистов? Один оборот мельницы означает, что совершена одна молитва, адресованная небесам…
Рауль поднял голову и взглянул вверх, на канат, на котором Дейрдре должна была повиснуть несколько мгновений спустя.
— Каждый вечер, Рауль, каждый мой оборот под куполом будет означать, что я тебя люблю, люблю, люблю… Вот так, снова и снова.
Звуки фанфар стали оглушительными.
— И еще вот что, — торопливо сказала она. — Обещай мне, что ты забудешь о прошлом. Лал умер, практически он совершил самоубийство. Отец Дэн сочинил для полиции какую-то историю, в которой твое имя даже не упоминается. Так что давай забудем обо всем этом. Полиции же известно, что Лал был слепой. Когда случился переполох из-за погасшего света, животные вырвались на свободу и раздавили Лала.
— Лал не совершал никакого самоубийства, Дейрдре. И все произошло не случайно. — Рауль говорил с трудом, стараясь не смотреть на девушку. — Когда я вернулся в цирк, настоящий убийца запаниковал и решил спрятать концы в воду. Убийца к тому же был на подозрении у Лала — еще один повод избавиться от индуса. Кто-то толкнул Лала под ноги взбешенного слона, чтобы заставить меня прекратить поиски убийцы Роджера. Но ничего еще не кончено. Все только начинается. Лал был не из числа тех, кто кончает жизнь самоубийством.
— Но ведь он ненавидел Роджера.
— Его ненавидели все уроды. И никто не может забыть того, что нас с Роджером разъединили.
Дейрдре стояла и слушала его. Снова объявили ее выход.
— Рауль, если ты прав, то они тебя убьют. Если убийца пытался направить тебя на ложный след, а ты продолжаешь его искать…
Тут она убежала — навстречу музыке, аплодисментам и шуму. И начала возноситься вверх — все выше и выше.
Из темноты выплыл цветок с большими лепестками, приблизился к Раулю и пристроился на его плече.
— А, это ты. Татуированный…
Эйфелева башня покосилась. Цветы, наколотые на руках Татуированного, боязливо затрепетали.
— Уроды, — мрачно произнес он. — Они пошли к отцу Дэну кто на чем — кто на руках, а кто и на коленях!
45 
