8 
Долгое молчание Клер в конце концов обеспокоило Шарлотту, и она решилась поинтересоваться:
— Дорогая тетя, могу ли я надеяться, что вы не отправите меня обратно?
Мадам де Брекур ласково погладила бархатистую щечку племянницы. Как же она похорошела с тех пор, как они не виделись! А не виделись они целых два года. Угловатой подростковой неуклюжести теперь не было и в помине, движения смягчились, фигурка выровнялась. И хотя Шарлотта была очень тоненькой, даже скорее — худенькой, это не отразилось на ее прелестных щечках с ямочками. А какие чудесные глаза! Удлиненные, миндалевидные, чуть приподнятые к вискам, ярко-зеленого цвета, каким иногда бывает море, и сияют, как две звезды. Их свет становился еще ярче от ореола серебристо-пепельных волос. Судя по всему, Шарлотта пока мало заботилась о своей внешности, и все-таки волосы у нее были мягкими и блестящими, как шелк.
Конечно, ее расцвет еще впереди, но и сейчас она была обворожительна. Клер де Брекур вздохнула про себя, любуясь племянницей: нет ничего удивительного, что мать Шарлотты не хочет, чтобы дочь жила вместе с ней. Этой начинающей увядать пустышке такое соседство не принесет выгоды. Решение родилось само собой: монастырь! Хотя устав требует, чтобы будущая Христова невеста принесла с собой приданое... Без сомнения, скаредная Мария-Жанна долго высчитывала, сколько должна дать дочери, и все-таки ей легче было выделить положенную сумму монастырю, чем обеспечить дочери приданое для замужества... К тому же монастырская мать-казначейша прождет не один год, прежде чем получит сполна все, что им причитается... Однако надо ответить встревоженной девочке.
— Нет. Я не отправлю вас обратно, Шарлотта.
— Хотела бы я посмотреть, как она возвратится обратно! — раздался низкий женский голос, и в комнату вошла крупная полная женщина с подносом в руках. На подносе стояла чашка с горячим молоком и высилась целая гора тартинок. — Бедное дитя явилось к нам среди ночи едва живое от усталости! Да она, может, и не добралась бы до нас, если бы ей не помог какой-то незнакомец, совершенно посторонний мужчина!
Женщина, изъяснявшаяся с такой прямотой и непринужденностью, прекрасно знала, что тут никто ее не осудит за подобную вольность. Звали ее Маргарита, и была она молочной сестрой мадам де Брекур. Женщины никогда не расставались, к тому же Маргарита неустанно заботилась как рачительная домоправительница о парижском особняке графини и о замке Прюнуа. От ее хозяйского глаза ускользнули лишь средневековые башни де Брекура, графского владения в Нормандии, хозяином которого по достижении совершеннолетия стал молодой граф.
— А нам известно имя этого незнакомца? — спросила графиня. — Его бы надо поблагодарить.
— Он довез меня до замка и оставил у ворот, — отозвалась Шарлотта, с жадностью набрасываясь на тартинки. — А своего имени он назвать не пожелал. Сказал, что это неважно.
— А кто он, как вам показалось?
— Трудно сказать. Молодой, одет вполне прилично... И уж совершенно точно замечательный наездник. Горожанин, наверное. На шляпе у него не было перьев... Хотя осанка и манеры скорее как у военного...
— А как вы с ним встретились?
— Я старалась убежать как можно дальше от монастыря, неслась, не разбирая дороги, споткнулась и упала. А тут подъехал он на коне, помог мне подняться и предложил помощь. К тому же оказалось, что я бежала в другую сторону. Грасьен может рассказать о нем больше меня, он тоже его видел и наверняка рассмотрел как следует. А я от страха вообще ничего не запомнила.
— Чем же вы были так напуганы, дитя мое? Сомневаюсь, что за вами по пятам гнались монахини.
Сама не понимая почему, Шарлотта вдруг почувствовала, что краснеет, и уткнулась в чашку с молоком. Смущение девушки не укрылось от внимательных глаз графини и Маргариты, но по обоюдному и молчаливому согласию они не стали ее больше ни о чем расспрашивать. А Шарлотта, покончив с молоком и тартинками, вновь откинулась на подушки, и Маргарита, забирая у нее поднос, сочувственно проговорила:
— Сдается мне, мадам графиня, что наша беглянка с удовольствием еще поспит. Вечерком съест что-нибудь легкое, потом ляжет пораньше спать, и завтра утром встанет как новенькая.
— Думаю, ты права, Маргарита. Выспитесь хорошенько, душа моя, и ни о чем не печальтесь. О вашем будущем мы непременно подумаем и, наверное, найдем что-нибудь получше монастыря.
8 
