очень нудно 
40 
– Скажешь, я привел! – велел он дворецкому, очень важному мужчине средних лет, облаченному в сиреневую, с золотым шитьем ливрею, великолепием своим едва ли не превосходившую лучший из нарядов владельца дома и уж точно оставлявшую далеко позади простые одежды фон Рауха-младшего. – А вы проходите, чего встали как чужие?
– Но если он будет недоволен, брат твой? – Как-то не привык Легивар вторгаться в чужое жилище без приглашения хозяина.
– С чего вдруг? – искренне удивился Йорген. – Дом большой, Дитмара пока все равно нет. А даже если бы и был – ни за что не стал бы «компрометировать славный род фон Раухов несоблюдением заветов предков и попранием законов гостеприимства»! – Эту фразу Кальпурций Тиилл уже слышал однажды – Йорген цитировал отца, притом не без иронии в голосе. – Располагайтесь с удобством, Цимпель обо всем позаботится.
– Будет исполнено, ваша милость, – церемонно кивнул дворецкий, и лысина его ярко блеснула в свете канделябра. – А вы сами разве не останетесь на ночь? На кухне есть жаркое, и Лотта привела бы в порядок ваш костюм… – Он покосился на пропыленную дорожную куртку ланцтрегера со сдержанным неодобрением. – И ваша шея, я вижу, поранена… Его светлость будет недоволен, если вы уйдете, он упрекнет меня, почему я вас не задержал.
– Я скажу ему, что ты очень старался, – обещал Йорген. – Но остаться нынче не могу, меня ждет неотложное дело в казарме, мы с другом Тииллом ночуем там… Легивар, а ты не беспокойся, я наверняка встречу Дитмара и предупрежу, что у него гости.
– Что еще за неотложное дело у вас?! – очень удивился маг, в разговорах ни о чем подобном до этой минуты не упоминалось. Он нервничал. Вот если бы Йорген тоже остановился у брата, они с Лизхен испытывали бы гораздо меньше неловкости (к слову, как раз Лизхен-то неловкости не испытывала вовсе, ей что велели мужчины, то она и делала не задумываясь – так уж воспитана была).
Ланцтрегер принял загадочный таинственный вид.
– Увы, мой друг, сейчас не могу тебе об этом сказать, но поверь, с нынешними нашими делами это никак не связано.
– А Тииллу можешь сказать? – Легивар почувствовал себя несколько уязвленным.
Йорген не смутился:
– Просто Тииллу это известно уже давно. Да, в общем, и тайны в том никакой нет, но боюсь, ты меня не одобришь. Ты для этого слишком серьезный человек. Но завтра я тебе все открою, а теперь нам надо спешить, чтобы успеть до темноты.
Так он сказал, и они с силонийцем ускакали, оставив старого боевого товарища в неловком положении незваного гостя. Впрочем, богатая обстановка, горячая ванна в купели на львиных ногах, обильная еда, мягкая постель и ненавязчивая забота слуг очень скоро заставили его о всякой неловкости позабыть. Уж конечно ночевать в доме лагенара Дитмара было куда удобнее, чем в казарме! Интересно, что эти двое забыли там среди ночи?
…Они считали овец. Пятнадцать новых экспонатов для своей коллекции успел вынести Йорген из обезумевшей Реонны в своем дорожном мешке и теперь жаждал присовокупить их к сотням других, хранящихся в его комнате при казарме, в сундуке, накрепко запертом от любопытных глаз. Кроме того, ему не терпелось продемонстрировать свои сокровища старому другу, человеку с натурой достаточно тонкой, чтобы не поднять собирателя овец на смех, а, напротив, разделить его интерес. А тот, в свою очередь, давно хотел познакомиться с необычным собранием Йоргена, для которого и сам привез немало новинок. Среди них – блюдо лугрской эмали с пасторальной сценой, давно подаренное, но так и остававшееся во дворце судии Тиилла вместе с другими подарками, а также шелковый платок с изображением идиллической овечки на фоне зеленых трав, вышитый собственноручно Гедвиг Нахтигаль.
Вот этим-то они и занимались чуть не до рассвета: разложили все добро по полу, не опасаясь, что в комнату вломится кто-то посторонний вроде дневального или рассыльного, и любовались, сортировали, обсуждали достоинства и недостатки каждого экземпляра.
… – Всю ночь! Это с дороги-то! – ужаснулся Легивар, узнав, как было обещано, их секрет. Конечно, он не смог Йоргена понять, как тот и предвидел.
Зато на силонийца собрание друга произвело большое впечатление, он охотно признал, что изображения овец ничем не уступают в художественном плане таким традиционным объектам коллекционирования фавонийской знати, как кони, драконы или львы.
40 
